Чан Кайши

С самого начала Северный поход оказался успешным, несмотря на то, что силы сторон были неравными: армии противостоявших НРА трех милитаристских группировок намного превосходили гуандунские войска. Во главе этих группировок стояли: в Центральном Китае — знакомый нам У Пэйфу; в Восточном Китае — отколовшийся от У Пэйфу маршал Сунь Чуаньфан; в Северном и Северо-Восточном Китае — маршал Чжан Цзолинь. Армии У Пэйфу и Суня насчитывали по 200 тысяч бойцов каждая, а маршал Чжан мог выставить 350 тысяч человек. Но Чан Кайши повезло. Еще в феврале 1926 года в армии хунаньского губернатора Чжао Хэнти, входившего в группировку генерала У Пэйфу, произошел раскол. Командир 4-й дивизии генерал Тан Шэнчжи поднял восстание, предварительно связавшись с кантонским правительством. Заручившись поддержкой Кантона, Тан атаковал генерала Чжао, вынудив его бежать из столицы провинции Хунань — города Чанши. В конце марта 1926 года Тан провозгласил себя губернатором Хунани. Но укрепиться ему в Чанше сразу не удалось. Генерал У Пэйфу двинул против него войска, и тот принужден был оставить город. В этих условиях Чан Кайши 19 мая направил в Хунань один из полков НРА численностью в две тысячи человек. 2 же июня дивизия Тана был реорганизована в 8-й корпус НРА, и Тан объявил о начале «борьбы с англичанами, походе против У Пэйфу и изгнании Чжао Хэнти».

9 июля 1926 года в девять часов утра на Восточной площади Кантона, которая еще в минские и цинские времена (1368–1912) использовалась как военный плац, Чан Кайши в присутствии не менее пятидесяти тысяч человек принял торжественную присягу в качестве главнокомандующего НРА. На «впечатляющей церемонии», встреченный бурными овациями, он поклялся «разгромить северных милитаристов, покончить с империалистическим гнетом, выполнить завещание Суня и смыть наш позор». А уже через два дня его войска, воодушевленные идеями национальной революции, одержали первую крупную победу над милитаристом У Пэйфу, после чего заняли столицу провинции Хунань — город Чаншу. Местные жители, ненавидевшие губернатора Чжао Хэнти, установившего режим террора, «приветствовали их как героев». Над каждой торговой лавкой в Чанше развевался красный флаг, по улицам «часами маршировали студенты, выкрикивая коммунистические лозунги… “Долой западный империализм!” и “Да здравствует Россия, спаситель человечества!”».

После этого на сторону главкома НРА, представлявшего, по отзыву одного из современников, «новый тип человека: талантливого, решительного и делового», стали переходить мелкие вожди милитаристов, опасавшиеся потерять свои войска, а с ними власть и доход. Чан принимал их, назначал на генеральские должности и включал их полки и дивизии в свои вооруженные силы. «Все хотят сдаться мне, — с удовольствием говорил он. — Они боятся только одного: что я могу не принять их капитуляцию… Все они оппортунисты». В итоге за счет перехода на сторону НРА части милитаристов ее офицерский корпус начал приобретать откровенно консервативный характер; влияние правых вследствие этого возросло, и Чан стал все более склоняться к их позиции. В то же время, вслед за продвижением частей НРА, в деревнях и городах Хунани, а затем и Хубэя усиливалось волнение люмпенов и пауперов, то есть той части сельского и городского населения, которая испокон веку рассматривалась зажиточными землевладельцами да и обычными крестьянами и торговцами как наиболее деструктивный фактор общественной жизни. Люмпены и присоединявшиеся к ним пауперы, голодные и оборванные, хотели доминировать над теми, кто жил хоть немного лучше их. В обстановке революции и войны у них появился шанс возмездия за свое унижение и нищету. Обычные крестьяне, в массе своей ни в чем не повинные, представляли собой наиболее удобную мишень просто потому, что жили по соседству. Естественно, пауперовско-люмпенский бандитизм создавал угрозу для единого фронта, так как генералы и офицеры НРА были выходцами из более или менее зажиточных семей. Но коммунисты, как и в Гуандуне, стали организовывать люмпенов и пауперов в так называемые «крестьянские союзы», чтобы с их помощью установить свою гегемонию в революции. В том же, что касалось вопроса об очищении Гоминьдана от антикоммунистов, компартия демонстрировала полное бессилие, так как баланс сил в ГМД был не в ее пользу.

Между тем в середине августа, на встрече Тан Шэнчжи с Чан Кайши, было решено продолжить Северный поход в направлении трехградья Ухань в провинции Хубэй и, заняв трехградье, двигаться далее двумя колоннами: западной, целью которой был Пекин, и восточной, нацеленной на столицу провинции Цзянси — город Наньчан. Восточную колонну возглавил сам Чан Кайши, западную — Тан Шэнчжи. 17 августа Северный поход был продолжен.