Чан Кайши

Понятно, что договор был выгоден именно Советскому Союзу: сам Сталин называл его «неравным». Да и Чан Кайши признавал, что «в ходе… переговоров в Москве мы <китайцы> вынуждены были пойти на… существенные уступки». Но у Чана не было выбора: накануне советско-китайских переговоров, 14 июня, за две недели до того, как китайская делегация во главе с Т. В. Суном и Цзян Цзинго[117] вылетела в Москву, Трумэн дал указание своему послу в Китае Хэрли уведомить Чана «о советских условиях», дав последнему понять, что США заинтересованы в том, чтобы он согласился их принять. Посол должен был также «уведомить генералиссимуса, что Правительство Соединенных Штатов будет поддерживать Ялтинское соглашение». Об этом Трумэн лично и совершенно секретно сообщил Сталину.

Интересно, что этот империалистический договор был подписан между двумя странами — основателями Организации Объединенных Наций, представители которых, в том числе сам Т. В. Сун, только что (с 25 апреля по 26 июня 1945 года) участвовали в международной конференции в Сан-Франциско, принявшей Устав ООН, и которые вскоре (24 октября того же года) войдут в состав ее Совета Безопасности на правах постоянных членов! Этот договор будет единственным такого рода в истории.

Сталин буквально заставил Чан Кайши согласиться на заключение этого договора, то подкупая обещанием поддержки в отношениях с коммунистами, то угрожая прервать переговоры. После первого же тура Т. В. Сун почувствовал себя совершенно разбитым и, воспользовавшись перерывом в переговорах в конце июля, вернулся в Чунцин. Он заявил Чану, что отказывается подписывать договор и вообще не хочет возвращаться в Москву. Т. В. Сун занимал тогда два основных поста: председателя Исполнительной палаты (в этом качестве он и вел переговоры со Сталиным) и министра иностранных дел (как министр он должен был наряду с Молотовым поставить подпись под договором и соглашениями). Но, приехав в Чунцин, он подал в отставку с последнего поста. Чан принял ее, но уговорил Т. В. Суна продолжить переговоры, сказав, что «сам лично возьмет на себя ответственность за будущий договор». Новым министром он назначил бывшего заведующего отделом пропаганды ЦИК Гоминьдана Ван Шицзе, которому и пришлось подписать договор и соглашения. Это, правда, не спасло Т. В. Суна — «предателя родины» — от нападок патриотически настроенной китайской общественности, расценившей договор и соглашения как новое национальное унижение Китая.

Между тем 17 августа 1945 года главнокомандующий американскими войсками на тихоокеанском театре военных действий (он же — верховный главнокомандующий, представлявший союзные державы) генерал Дуглас Макартур издал общий приказ № 1, за два дня до того одобренный Трумэном. В приказе, в частности, говорилось о том, чтобы японские войска в Китае (за исключением Маньчжурии), на Тайване и в Индокитае севернее 16-й параллели капитулировали только перед войсками Чан Кайши. Территорию Китая, где находились японские войска, разделили на 15 зон и в каждую назначили командующего. И именно ему соответствующие японские войска должны были сдаться, передав акты о капитуляции с последующей сдачей всего вооружения и снаряжения. Северный Вьетнам составил шестнадцатую зону. Что же касается Маньчжурии, там в тот же день, 17 августа, по соглашению с Макартуром Главное командование Квантунской армии передало акт о безоговорочной капитуляции советским войскам.

2 сентября 1945 года на борту американского линкора «Миссури» в Токийском заливе был подписан формальный акт о безоговорочной капитуляции Японии. А 9 сентября в девять часов утра в здании Центральной пехотной военной школы в Нанкине состоялась главная торжественная церемония принятия акта о безоговорочной капитуляции всех японских вооруженных сил в Китае. От имени китайской армии акт принял командующий сухопутными войсками генерал Хэ Инцинь. День и час церемонии были выбраны не случайно. Число девять, повторенное несколько раз, по поверью китайцев, приносит удачу: на китайском языке «девять» звучит так же, как «долгий» или «долгое время».

Весь Китай ликовал. А Чан записал в дневнике: «Сегодня — …День победы. Однако утраченные территории Северо-Востока все еще в руках русской армии, а в каждом важном районе Синьцзяна сидят марионетки России. Бандиты бесчинствуют, а военные и политические руководители некомпетентны, армия отступает, когда захочет, и не может выполнять приказы… Вопрос с Внешней Монголией тоже еще не решен. Страна ужасно унижена, можно сказать, что со времени антияпонской войны обстановка никогда не была так опасна, как сегодня. Люди радуются, я же чувствую страшный стыд. Увы, хотя война сопротивления и завершилась победой, но революция еще совсем не достигла успеха. Если не победить Третий Интернационал[118] и не вычистить коммунистических бандитов, революция не сможет завершиться победой».

Да, тяжелая война с Японией завершилась, но начиналась новая битва — с рвавшимися к власти коммунистами.

Новые испытания