Читаем Чан Кайши полностью

Принимать в компартию «ненадежного союзника» — Чжан Сюэляна — Сталин категорически запретил, потребовав от Мао и других вождей КПК расширить масштабы единого фронта и изменить негативное отношение китайской компартии к Чан Кайши. О том же, что он сам раньше требовал от КПК борьбы на два фронта (и против японцев, и против Чан Кайши), он, понятно, ничего не сказал.

Вряд ли Мао и другие вожди КПК удивились изменению курса Москвы по отношению к Чану: они уже знали об этом от Пань Ханьняня, того самого, который в январе 1936 года вместе с Ван Мином вел в Москве переговоры с Дэн Вэньи, военным атташе китайского посольства. Приехав в апреле 1936 года в Нанкин для переговоров о едином фронте, Пань поддерживал собственную связь с Коминтерном, пользуясь личным кодом. По сути, он был в то время неформальным представителем Коминтерна в Китае. По просьбе гоминьдановцев 8 августа Пань приехал в Баоань, новую столицу КПК, чтобы выяснить мнение Мао и других вождей о едином фронте. Он-то и ознакомил лидеров партии с новым курсом Москвы в отношении Чана.

И те, разумеется, горячо поддержали этот курс, следуя вну-трикоминтерновской дисциплине. 10 августа они приняли решение «признать Нанкин великой революционной силой национального движения». А через 15 дней послушно направили ЦИК Гоминьдана письмо с предложением прекратить гражданскую войну и начать переговоры. «Суть нашей политики — единение с Чан Кайши для сопротивления Японии», — заявил вслед за этим Мао Цзэдун.

1 сентября 1936 года Чжоу Эньлай отправил письмо Чэнь Гофу и Чэнь Лифу (своим старым знакомым по первому единому фронту), в котором от имени ЦК КПК предложил Гоминьдану «объединиться с СССР и китайской компартией для борьбы против Японии». После этого Чан Кайши решил дать коммунистам последний шанс капитулировать. Он потребовал от КПК начать борьбу «за реализацию трех принципов Сунь Ятсена, прекратить борьбу за свержение национального правительства, перестать конфисковывать земельную собственность, распустить советы, переименовать китайскую Красную армию в Нацио-нал-революционную и переподчинить ее Военному совету Гоминьдана для борьбы против Японии».

Коммунисты на все согласились, но выдвинули требование: начать войну с Японией. А вот этого-то Чан и не мог от них принять. Главным образом потому, что не хотел допустить, чтобы КПК диктовала ему — вождю нации — свою волю. Ведь только себя он считал в праве решать, когда наконец настанет момент самопожертвования. Как доносил в Москву полпред Богомолов, Чан мог решиться на союз с коммунистами «только накануне… войны с Японией и в связи с соглашением с Сов<етским> Союзом». К войне же с Японией в конце 1936 года он еще не был готов.

Не исключено также, что Чан просто не поверил коммунистам. Ведь, как и многие другие антикоммунисты и в Азии, и в Европе, он был убежден, что «Коминтерн был всегда наиболее изолгавшимся учреждением в этой рекордно изолгавшейся стране <СССР>»[62]. Поэтому прежде, чем что-то подписывать с КПК, он решил добить китайскую компартию в ее «логове», призвав свои войска к новому, шестому, карательному походу. Как раз к тому времени, середине сентября, ему удалось ценой больших усилий, в том числе подкупа, решить проблему с юго-западными милитаристами, вынудив их прекратить мятеж, и он теперь мог вновь бросить все силы против коммунистов.

Разгром компартии должны были завершить Молодой маршал Чжан Сюэлян и генерал Ян Хучэн, войска которых, как мы знаем, базировались на границах советского района Шэньси-Ганьсу-Нинся. 22 октября 1936 года Чан на аэроплане прилетел из Нанкина в столицу провинции Шэньси — город Сиань, чтобы скоординировать последнюю антикоммунистическую кампанию. Но там 26 октября он получил обращение 46 руководителей компартии, направленное ему и генералам гоминьдановских войск, дислоцированных на северо-западе. На этот раз коммунисты требовали прекратить наступление на Красную армию, вновь предлагая прямые переговоры о едином фронте против японских агрессоров. Чан, однако, расценил и это их письмо как обман. Коммунисты, заявил он, «несомненно являются интернационалистическими марионетками (то есть агентами СССР. — А. П.), а китайский народ приносят в жертву».

Но Молодой маршал Чжан Сюэлян так не считал и попытался уговорить Чан Кайши остановить карательный поход, объединившись с КПК. Чан вспылил и, накричав на него, отверг его предложение как «капитуляцию». «<Чжан Сюэлян> ничего не понимает, и от этого у меня болит сердце», — записал он в дневнике.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии