Чакра Фролова

Глухой ночью к Кузявиным болотам подъехали три крытых грузовика. Едва колонна встала, из кабины головного автомобиля выпрыгнул майор НКВД Шаборевич. Он поправил фуражку и одернул гимнастерку. Выждал пару секунд, осматриваясь и прислушиваясь. Вокруг царила мертвая тишина, нарушаемая лишь редким кваканьем лягушек. Майор неторопливо закурил, и огонь спички всполохом осветил его обветренное морщинистое лицо. Он сделал несколько глубоких затяжек, затем тихо свистнул. Распахнулись двери кабин остальных машин, и на склизкую почву выпрыгнуло еще несколько людей, одетых в военную форму и сапоги, начищенные до такого блеска, что они буквально мерцали в темноте, отражая слабый лунный свет. Каждый из них, видимо, следуя заранее отработанной схеме, быстро и бесшумно, если не считать скрипа кожаных сапог и портупей, обошел свой грузовик и коротко стукнул кулаком по деревянному борту, дав условный сигнал для разгрузки. В ту же секунду из кузовов, словно горох, посыпались темные фигуры в потрепанной бесформенной одежде. У всех были хмурые небритые лица, излучавшие такую агрессию, что если б ее можно было переработать в электроэнергию, она бы осветила не один город.

– Приплыли, братва, – хрипло гаркнул один из выпрыгнувших и сплюнул через отсутствующий передний резец.

– Ша, Кулема, – ответил ему кто-то. – Ты не на хазе с фраерами. Здесь лягушки базарят.

– Не гавкай, Помидор, – ответил Кулема. – Я сказал, я ответил.

– Отставить разговоры! – тихо рявкнул Шаборевич. – Всем построиться в ряд.

Выпрыгнувшие нехотя и вразвалку встали в одну линию.

– Значит, так, – сказал Шаборевич. – Повторять для глухих то, что я уже сказал на лагерном сборе, не буду. Все все слышали. А тот, кто не слышал, сам виноват. Так как все вы здесь по собственному желанию, то есть добровольно.

– Комсомольцы-народовольцы, – хохотнул чей-то простуженный фальцет.

– Затолкни очко, Рельса, – откликнулся кто-то явно авторитетный, поскольку Рельса испуганно закашлялся и замолчал.

– Вы все – никто, – продолжил Шаборевич, мерно вышагивая перед стоящими вразвалку «бойцами». – Уголовный элемент, грабители, убийцы, садисты. ООР. Особо опасные рецидивисты. Особняк, выражаясь вашим языком. Но советская власть дает вам возможность искупить свою вину перед Родиной. Перед вами деревня Невидово, занятая врагом. И у меня на руках приказ выбить врага из деревни любой ценой. Выбьете врага, получите свободу. Если кто решит со мной в прятки играть и ноги сделает вместо того, чтоб деревню брать, тому я сразу говорю: вокруг немцы и деваться некуда. Война не сегодня завтра закончится. Всех найдем и в расход пустим. К тому же у многих из вас есть родственники. Можете не сомневаться, что ваш побег быстро скажется на их положении…

– А шамовка будет? – спросил кто-то с южнорусским выговором.

– А вам лишь бы пузо набить, – ответил Шаборевич.

Это не понравилось остальным, и они загалдели.

– Давай болтало, начальник!

– Без хавала не пойдем!

– Вторую неделю на нифелях, бегунов [17] скоро жрать будем.

– Тихо! – гаркнул майор. – Разгалделись, как бабы. Деревню возьмете, сразу организуем столовку. Обещаю. Сам прослежу и с местными все улажу. Еще вопросы будут?

– А волыны? – спросил кто-то. – Из чего шмалять-то?

Голос, как и в предыдущем случае, тут же поддержали остальные.

– Может, вам еще танк с самолетом? – разозлился майор. – Никакого оружия вы не получите. В Красной армии и так с ним туго. Получите ножи, а также отобранные у вас заточки.

– Такого уговору не было, гражданин начальник, – сказал все тот же авторитетный голос. – Мы подписывались на нормальный расклад, а не с перьями против маслин.

– Шнырь дело говорит, – подтвердил Кулема, и все зашумели.

– Заключенный Штыков, – побледнел майор. – Два шага из строя.

Короткостриженый и поджарый мужик лет пятидесяти лениво выступил из темноты. Майор подошел к нему и зашипел на ухо:

– Ты что ж, Шнырь, меня подводишь? Я тебе, как себе, доверяю, а ты своих чмырей против приказа настраиваешь?

– А ты, гражданин начальник, насчет пушек в лагере-то другое балакал. А теперь хочешь, чтоб нас с писалками да перьями, как фраеров припухших, пощелкали.

Майор побагровел, и желваки бильярдными шарами заходили у него под скулами.

– А тогда на кой хер вы вообще нужны здесь? – зашипел он. – Если б у меня было оружие, то я бы нашел, кому его дать. А здесь нужно тихо, быстро и без огнестрела. Затем вас сюда и привезли. А если вы брыкаться вздумали или мне условия ставить, так я вас здесь всех положу и в болоте гнить оставлю.