Чайная книга

— Хватит. Все это я уже слышал. Мы переведем его на следующей неделе, я предупрежу внизу, чтобы приготовили машину. А дежурная сестра позвонит в Реховот. Я с ними говорил, они нас ждут.

Он сердито идет по коридору, размахивая руками и бормочет себе под нос:

— Она не переживет, она не переживет… Посмотрим, кто тут кого еще переживет…

В нише сужающегося коридора на него натыкается Роза.

— Добрый день, доктор Шауль, — здоровается она, широко улыбаясь. — Вы уже здоровы, слава богу? Я справлялась два дня назад, у вас была простуда.

— Что? — теряется доктор Шауль. — Простуда? У меня?

— У вас, — терпеливо кивает Роза. — Не у меня же. У меня последняя простуда была приблизительно сорок девять лет назад. Я ничем не болею, знаете? Даже смешно. Менаше говорит, что у нас с ним один набор болезней на двоих. — Роза переводит дыхание и добавляет: — И весь достался ему одному, бедняге.

— Будьте здоровы, Роза, — тепло говорит доктор Шауль и уходит к себе в кабинет.

Стива, выходящего из комнаты Ханы, ловит раскрасневшаяся Нили.

— У меня есть ореховый пирог, — сообщает Стив. — Там, — он указывает на Ханину дверь. — Хочешь кусочек?

— Нет, — Нили качает головой. — Я худею.

— Зачем? — удивляется Стив. — Ты и так худая.

— Я не худая, я стройная, — уточняет Нили. — А хочу быть худой.

— Зачем? — повторяет Стив.

Нили не отвечает. Вместо этого она смотрит на Стива в упор.

— Стив, то, что ты мне в прошлый раз сказал. Ну… про то, что ты…

— Про то, что я — гей, — кивает Стив.

— Ну да, — быстро говорит Нили, — про это, вот. Ты извини, но я хотела тебя спросить… — Нили смотрит в сторону и выпаливает: — Это правда?

— Нет. — У Стива суховатый негромкий голос. — Точнее, не совсем.

Нили поднимает бровь и нерешительно улыбается.

— Я действительно гей, — извиняющимся тоном говорит Стив. — Но бойфренда у меня сейчас нет.

Нили непонимающе смотрит на него и какое-то время молчит. А потом спрашивает:

— Почему?

— Сейчас мне не до личной жизни.

Нили продолжает смотреть непонимающе.

— Хана умирает, — мягко говорит Стив. — Мне бы хотелось побыть с ней.

— Мириам собиралась прийти, — вспоминает Нили. — Она должна была быть вчера, но не приходила. Позвонила, спросила, когда будешь ты.

Стив напрягается.

— И что ты сказала?

— Не я разговаривала.

— А кто?

— Иланит. Она объяснила, что ты был вчера и будешь сегодня. Мириам сказала «хорошо».

— Просто замечательно, — бормочет Стив. — Ну хорошо. Спасибо, Нили.

Нили стоит несколько секунд неподвижно. Потом спрашивает:

— За что?

Но Стив уже ушел.

* * *

Полумрак. Хана лежит, прикрыв глаза. Шторы задернуты, кровать в тени. На стуле, сгорбившись, сидит невысокая женщина и плачет.

— Хана… — причитает она, покачиваясь, — о Хана, как же мне тяжело. Если бы ты знала, как мне тяжело. Я встаю с утра и не могу дышать, я ложусь в постель и не могу заснуть, я ни одной книги не могу прочесть…

В комнату входит Стив.

— Можно подумать, ты раньше читала книги. Женщина вскакивает.

— Стив!

Она опрокидывает стул и виснет у Стива на шее. Он сгибается под тяжестью ее тела. Женщина плачет навзрыд:

— Стив, какой ужас… Я была у врача, и он сказал…

Стив резко вскидывается:

— Что сказал?

Женщина плачет. Стив трясет ее за плечи:

— Мириам, что сказал врач?

— А что он мог сказать? — нервно отвечает женщина сквозь слезы. — Ничего он не сказал. Сказал «уже недолго».

— Он уже месяц это говорит.

— Ты считаешь, месяц — это долго?

Женщина опять начинает плакать:

— Стив, это так ужасно, я ни жить, ни спать не могу…

Стив молча стоит, поддерживая женщину за плечи.

— Есть хочешь? — спрашивает он. — Я принес ореховый пирог. Ты его раньше любила.

— Это я его раньше любила, — отзывается Хана с кровати, не открывая глаз. — А Мириам его любит до сих пор.

— Хана, не говори так, пожалуйста, — рыдает Мириам, — я слышать этого не могу. Ты поправишься, ты обязательно поправишься, и мы с тобой еще будем вместе есть ореховые пироги. Бедная моя Хана, сестричка, прости меня, прости…

Хана переглядывается со Стивом и закрывает глаза.

— По-моему, Хана устала, — говорит Стив. — Пойдем посидим в кафе. Ты должна хотя бы выпить чаю.

Мириам всхлипывает и выходит, опираясь на его локоть. Стив оборачивается у двери, строит плачущую рожу и подмигивает. Хана слабо улыбается в ответ.

* * *

— А главным агрономом у нас тогда был Иерухам Брох. Ты помнишь Иерухама, Менаше? Он курил как паровоз. Просто ни секунды не мог прожить без сигареты во рту. Сначала он курил эти дешевые вонючки, которые невозможно нюхать нормальному человеку, а потом перешел на «Мальборо». Ну это когда уже кибуц разбогател, конечно. До того ни главному агроному, ни главному председателю было просто не достать ничего по-настоящему дорогого. Их бы сгрызли свои же кибуцники, если б они попытались. Так вот, Иерухам Брох обнаружил как-то с утра, что по его лучшему полю ночью кто-то бегал. Представляешь, Менаше? Бегал и мял посадки. Я уже не помню, что он там сажал, то ли свеклу, то ли капусту…

— Ваш кибуц никогда не выращивал капусту, Роза!

Это Меир заглянул. Роза хмурится.

— Ты уверен? Кажется, там было что-то круглое и зеленое. За конюшней. Разве нет?