Чайф. Рок-н-ролл – это мы!

Почти одновременно с этим произошёл выборный скандал. Во время избирательной кампании в райсовет Шахрин заявил агитаторам, зазывавшим народ на участки, что он отказывается голосовать. Случай по тем временам неслыханный: мало того, что поступок «антиобщественный», так ещё и по политическим мотивам. Ему предложили пройти на избирательный участок и заполнить бланк отказа. «Я указал и причину: по моему мнению, безальтернативная система выборов в настоящий момент себя не оправдывает. Почему где-то люди могут выбирать достойного из достойных, а нам предлагают подтвердить уже готовую кандидатуру. Меня стал стыдить инструктор Кировского райкома партии А. Кузнецов. Намекал на то, что я зазнался, почувствовал себя звездой. На следующий день у меня был день рождения, но на душе было как-то кисло. Через день начались звонки: на работу, в МЖК. Я пытался объяснить истинную причину, но слушать особо не собирались», – рассказывал Шахрин корреспонденту рок-клубовского журнала «Марока» (№ 2, 1987).

Оргвыводы последовали незамедлительно. Дирекция ДК МЖК предложила «Чайфу» освободить помещение, где они репетировали и хранили аппаратуру. Группа опять лишилась базы и вновь из-за политики. Скандал получился громким. Даже несколько месяцев спустя злопамятный райком КПСС науськивал журналистов на политически неблагонадёжного рокера. Но главным героем статьи Л. Денисенко «Этот бунтовщик Шахрин» («Уральский рабочий», 03.12.1987) оказался вполне положительный персонаж: молодой неравнодушный рабочий, несколько экстравагантным поступком пытающийся сделать систему власти своего района более демократичной. Интересно, что название «Чайф» в статье не упомянуто ни разу, хотя о том, что герой играет в какой-то рок-группе, сказано.

Интервью у группы «Чайф» берёт журналист Григорий Гилевич. Фото Дмитрия Константинова

Изменения в судьбе Бегунова не сопровождались таким шумом, хотя тоже отдавали политикой. Он покинул передовые ряды КПСС и сменил службу в милиции на более мирную профессию. «Партия у нас совершенно безбожно грабит людей. Я в период сдачи партбилета посмотрел, сколько примерно денег отдал за эти годы – у-у! кошмар! – просто взял и отдал кому-то, непонятно кому и за что. Я по разным парторганизациям потусовался, на учёт не вставал, а потом просто взял и написал заявление. Можно было перед уходом сделать политический выпад, крикнуть что-нибудь вроде "А-а, шакалы!", но зачем это всё надо? И так подобных акций хватало», – рассказывал беспартийный Бегунов в 1989 году.

Уйти из милиции оказалось гораздо труднее, чем от коммунистов. У старшего сержанта Бегунова кончился пятилетний контракт, и он уже считал себя лицом гражданским. Как и положено такому лицу, на календарь он обращал мало внимания. И случайно переработал лишний месяц. Милицейское руководство, поощряя такое рвение, автоматически продлило контракт ещё на два года и наотрез отказалось увольнять столь ценного кадра. Бегунов начал психическую атаку на командование. Он отпустил бороду, построил из форменных брюк галифе и в таком партизанском виде патрулировал улицу Свердлова. Старушки уже не просили у него помощи – карабасоподобный милиционер казался им страшнее хулиганов. Но и начальство пошло на принцип и вольную Бегунову не выписывало. По счастью, как раз в это время в Свердловске активизировалось строительство метро, и тех, кто вербовался в проходчики, полагалось увольнять откуда бы то ни было. Против метро милиция оказалась бессильна. В шахте Вова проработал пару месяцев, а потом Шахрин перетащил его в свою бригаду. И начал Бегунов работать по полученной в техникуме специальности. В коллектив он влился идеально.