Чайф. Рок-н-ролл – это мы!

Время оставило мелочь в кармане.
Всё остальное никто не считал.
Кучка ковбоев, танцуя на грани —
Тот, кто не с нами, тот просто устал.

Он не предатель, не жертва идеи,
Ему надоела игра в дурака.
Что кто-то пожал, он просто посеял,
Но отчего-то ждать всходов не стал.

От братания дрожали стены, но никто не пострадал, если не считать нифантьевской бородки. Она не выдержала тяжести несокрушимого аргумента, что панки бороды не носят. Марьяна Цой, жена лидера «Объекта» Рикошета, угощала гостей корейской морковкой, сваренной по специальному рецепту её бывшего мужа. С тех пор секретом Витиной морковки владеет Бегунов, который готовит её по особо торжественным случаям[3].

В Ленинграде с Рикошетом, 1987

Отдыхали культурно. Слушали тогда ещё не вышедшую «Группу крови», при этом критикуя «Кино»: «Что за нудень?» В общем, перемывали косточки коллегам. Смотрели на видеомагнитофоне «ВМ-12», стоявшем почему-то вверх ногами, какой-то концерт «Sex Pistols». Словом, прекрасный вечер получился!

Концерт в Ленинградском дворце молодёжи, 3 апреля 1987 года

На следующий день на выступлении «Чайфа» свободных мест уже не было. Некоторые песни, особенно «Вольный ветер», публика приветствовала так, словно знала и любила их много лет. «Ободранного кота» Шахрин посвятил басисту «Аквариума» Саше Титову, которого в тот день прямо у ЛДМа задержала милиция: «Мы присоединяемся к тем, кто протестует против этого!» После таких слов «Чайф» в Ленинграде был окончательно признан за своего. Шахрин сотоварищи стали на берегах Невы одной из самых любимых иногородних групп и пребывают в этом статусе до сих пор.

II фестиваль Свердловского рок-клуба, 31 мая 1987 года

Итог своему первому сезону Свердловский рок-клуб подвёл II фестивалем. «Чайф» вышел на сцену ДК УЗТМ утром 31 мая. С его появлением весь зал дружно вскочил на ноги. «Чайф» был очень импозантен: Шахрин – в чёрной рокерской куртке и кепке, Бегунов – в милицейских штанах и футбольных гетрах, Антон – в смокинге, манишке и сварочных очках, Зема натянул огромный красный берет. Вместе с группой вышел хор сочувствующих под руководством Алины Нифантьевой, который подтягивал припев первой песни «Аве Мария». На всех последующих номерах в хоре уже не было нужды – подпевал «Чайфу» весь зал. «Религию завтрашних дней» Шахрин посвятил XX съезду ВЛКСМ. Обком комсомола сделал вид, что не понял издёвки («Они будут толще, мы будем сильней»), и присудил «Чайфу» приз «За лучшее художественное решение социальных проблем молодёжи». «Ободранный кот» был назван «песней в защиту животных» – реверанс в сторону «Наутилуса» с его песнями в защиту женщин и мужчин. Прозвучали номера, ещё не слышанные в Свердловске: «Дуля с маком», «Шаляй-Валяй» и «Мы все актёры этого театра». Зал неистовствовал. «Чайф» дважды вызывали на бис. Зрители успокоились, только услышав долгожданные «Рок-н-ролл этой ночи» и «Вместе немного теплей».

II фестиваль Свердловского рок-клуба, 31 мая 1987 года. Фото Всеволода Арашкевича

В ночь после закрытия фестиваля дорожные указатели, газетные киоски и даже балконы на первых этажах в районе ЖБИ, где жил Шахрин, украсили огромные названия дневных триумфаторов: «Наутилус», «Чайф», «Настя». Районные власти обвинили в такой наглядной агитации рок-клуб. Шахрин отшучивался, что это он спёр на стройке ведро краски, а рисовал Бутусов, вспомнивший свою основную профессию. Нерасторопность местных ЖЭКов минимум на год сделала эти граффити привычной деталью местного пейзажа.

Шахрин (вверху в центре) в составе комсомольско-молодёжного строительного отряда МЖК, 1987

А потом «Чайф» круто вляпался в политику. Сначала Шахрина вычистили из рядов комсомола. В этой организации почти все молодые люди Страны Советов числились до 28 лет. По достижении этого возраста они выбывали из рядов ВЛКСМ автоматически. Шахрина исключили в возрасте 27 лет 11 месяцев. Пока он был в отпуске, в строительном управлении прошло соответствующее собрание и 14 человек исключили за неуплату членских взносов и непосещение собраний. «Действительно, два месяца я не платил взносы, но попробуй найди секретаря. Всегда так было – платили при первой возможной встрече», – объяснял ситуацию исключенец. Он уплатил несчастные взносы и был возвращён в комсомольское лоно, тем более что обкомовскую премию за фестиваль никак не мог получить нарушитель комсомольской дисциплины. Через три недели Шахрин стал «выбывшим из рядов ВЛКСМ по возрасту».