Ча-ча-ча

— Не хочешь пойти со мной на работу сегодня? — спросил Кулли, когда мы пили кофе в моей кухне. — Я буду фотографировать для агентства по продаже недвижимости один дом в порту Лэйтона неподалеку от того мавзолея, который Элистер Даунз называет домом.

— Рядом с «Вечностью»?

— Почти.

— А я не помешаю?

— Не-а.

— А как же телерепортеры и полицейские детективы, которые, похоже, следуют за мной по пятам?

— А пошли они на…

Мы отправились в порт на «джипе» Кулли. Стояло солнечное и морозное утро. Февраль близился к концу, и настроение мое было приподнятым. Меня радовала возможность увидеть Кулли за работой.

— Видишь, Сонни? — сказал он, указывая в окно. Мы ехали по дороге, с которой открывался прекрасный вид на порт. — Дом, который нам предстоит снимать, — следующий за «Вечностью».

Мы уже подъезжали к дому Элистера, когда по его подъездной дорожке пронесся черный «кадиллак». — Кулли, смотри! Эта машина сейчас врежется в нас! — закричала я.

Кулли резко повернул влево и увернулся от машины, которая едва не врезалась в нас с той стороны, с которой сидела я. Мы остановились на тротуаре встречной полосы, в то время как водитель «кадиллака», не останавливаясь, поехал дальше.

— Черт, повезло нам, — сказал Кулли, роняя голову на руль и пытаясь прийти в себя. — С тобой все в порядке?

Я была потрясена, но не тем, что едва не попала в аварию. За рулем машины, которая в нас едва не врезалась, сидела моя мама, либо человек, невероятно на нее похожий. От осознания этого голова моя пошла кругом.

— Кулли, ты заметил водителя этого «кадиллака»? — спросила я.

— Не четко. Единственное, что я видел, это была женщина.

— Да, и я почти уверена, что это моя мать.

— Да что твоей матери делать в доме Элистера Даунза? Ты никогда не говорила, что они друзья.

— Они и не друзья. Именно поэтому все это так странно.

— У твоей матери черный «кадиллак Севиль»?

— Да.

— Хорошо. Но это еще ничего не доказывает. У многих есть «кадиллаки». Твоя мать плохо водит машину?

— Нет. Она хороший водитель.

— Да, но эта женщина едва не врезалась в нас. Так что это, скорее всего, не твоя мать.

— Говорю тебе, это была моя мать. Ты видел дым в салоне той машины? Моя мать курит сигареты одну за другой. Она и шагу не сделает без пачки «Винстона».

— Ну хорошо, это была твоя мама, и она не такой уж хороший водитель, как ты думала. Но что она делала в доме Элистера?

— А вот в этом, мой дорогой, мне как раз и хочется разобраться.

За одиннадцать лет моей работы в газете мама ни разу даже намеком не дала мне понять, что знала или когда-либо встречала сенатора Даунза. Напротив, она частенько интересовалась у меня, что он был за человек, что я о нем думаю, встречается ли он с женщинами и тому подобное. Так какого же черта она, сломя голову, неслась из его дома в десять часов утра? В конечном счете, я была заинтригована.

— Хочешь, поедем за ней до ее дома, и ты спросишь, что она там делала? — предложил Кулли.

Я бы с радостью согласилась, но Кулли надо было сфотографировать дом, и я не хотела, чтобы он опоздал из-за меня.

— Я позвоню ей, как только приеду домой, — сказала я, думая о том, сколько времени займет съемка и как долго я смогу вытерпеть это неведение по поводу того, что же ответит моя мама.

Дом, который предстояло фотографировать Кулли, был особняком в колониальном стиле или стиле Тюдор. Лучше всего его можно было охарактеризовать как «современный замок». Это был большой отштукатуренный дом, площадью не менее двадцати пяти тысяч квадратных футов, построенный в наше время, но выглядевший так, будто возник из средневековья.

— Кому нужен дом с башнями? — удивился Кулли, выгружая из машины свое снаряжение. — Неужели люди не понимают, что это Коннектикут и стены с бойницами здесь совершенно ни к чему?

Я рассмеялась:

— Будь терпимее. Не у всех такой безупречный вкус, как у тебя.

— Вкус здесь ни при чем. Все дело в доходах.

Кулли не шутил. Даже я, бывшая принцесса королевства благосостояния, была поражена показным богатством этого места. Между прочим, владельцы назвали свой дом Колоссом.

— И за сколько продают эту безделицу? — спросила я.

— За шесть миллионов.

— Ты шутишь? Да он занимает площадь не более акра.

— Это так, но все дело в доме. Подожди, увидишь сама.