Бытие наше дырчатое

- Ну, наши вояки, баклужинские. И не вздумай рассказывать, будто он… - последовал небрежный кивок в сторону Димитрия Уарова, отступившего, как было велено, на самую корму, - тебя в заложники взял. В городе, может, и поверят, а мы с тобой не первый год знаемся… Тебя, пожалуй, возьмешь! Сам потом не зарадуешься…

- Вы там что, до сих пор сады опрыскиваете? Химикатов нанюхались? Какой, в баню, ракетный удар? Какие заложники?

С тяжелым подозрением немирной дачник вперил взор в озверелое лицо Андрона Дьяковатого. Бог его знает, чем бы кончилось это их противостояние, но тут лежащая в углу платформы двуручная пила затрепетала, издав звук, напоминающий утренний птичий щебет. Шкипер молча бросился на звук, схватил инструмент и, чуть изогнув стальное певучее полотно, припал к нему ухом.

- Да! - крикнул он. - Кто? Ты, Протаска?.. - долгая мертвая пауза и потрясенный выдох: - Да ты чо-о?..

Ильич, которому, надо думать, последние новости были уже известны, по-прежнему опершись на грабли, с сожалением оглядывал платформу. Дачники - существа не то чтобы изначально циничные, нет, просто они располагаются по ту сторону добра и зла. Предметы и явления делятся для них по единственному признаку: сгодится оно или не сгодится на дачном участке.

Здесь бы сгодилось все.

Тем временем зубастое стальное полотно в руках Андрона мелодично взвыло на манер гавайской гитары - и онемело. Секунду самородок пребывал в остолбенении, затем швырнул визгливо сыгравшую пилу на место и с искаженным лицом шагнул к парламентеру.

- Куда я тебе сдам? - процедил он. - Ветер, глянь, в самую корму.

- Да какой это ветер! Так, сквознячок…

- Хотя бы и сквознячок!

Оба оглянулись. По правому борту сквозь перелесок успели проступить дачные домики, а возле насыпи обозначился тотемный знак садового товарищества «Дикая орхидея», членом которого, надо полагать, и состоял немирной Ильич. Времени на раздумья не оставалось. Либо туда, либо обратно.

- Туда! - решительно сказал дачник. По лбу его ползали слизняками огромные мутные капли пота. Тоже был явно испуган.

- Далеко ты уйдешь при таком ветре! - буркнул Андрон. - Озеро ты шотландское!

Ильич встрепенулся, взглянул на небо, что-то прикинул.

- Ветер обеспечим, - хмуро заверил он.

***

И спрыгнул за борт.

- Что случилось? - кинулся Димитрий к Андрону.

Тот пристально рассматривал белесую размазню облаков над ближайшей рощицей.

- Обеспечат они! - проворчал он наконец вместо ответа. - А какой обеспечат? Слева? Справа? Попутный?..

- Что случилось?!

- А? - Шкипер несколько одичало покосился на пассажира. - То и случилось! Болтать меньше надо…

- С кем я болтал?

- С Аксентьичем!

Димитрий судорожно припомнил свой разговор с топтателем бабочек и ничего криминального ни в одном своем слове не нашел.

- А он… что?

- Что-что! Пошел в газету, наплел с три короба. Дескать, хочешь отправиться в прошлое - человечество уничтожить, пока не размножилось… А те обрадовались, заголовок на всю первую страницу бабахнули!

Почувствовав слабость в ногах, Димитрий Уаров вынужден был взяться за мачту.

- Как… узнал? - еле выговорил он. - Я же ничего ему…

- По глазам не видно, что ли? - огрызнулся Андрон. - А меня ты вроде как в заложники взял. Вся столица на ушах! Президентский дворец пикетируют. Слово уже такое придумали: хронотеракт.

Тень обреченности набежала на бледное чело пассажира. Димитрий заставил себя отпустить мачту и выпрямился.

- Возвращайтесь, Андрон, - твердо сказал он. - Вы заложник, вас не тронут.

- Ага!.. - язвительно откликнулся тот. - А то я не знаю, как захват проводят! Сначала заложников перебьют, чтоб не застили, а там уж за террористов возьмутся…

Дальше разговор пришлось прервать, поскольку дачники обещание свое сдержали. Черт их знает, как они это сделали, но уже в следующую минуту со стороны Баклужино пришел первый порыв, и дряхлая платформа повела себя подобно подскипидаренной кляче: пошла вскачь, еле удерживая колею в ребордах разболтанных колес. Пришлось с риском для жизни срочно подкручивать девальваторы, чтобы чуть увеличить вес и прижать обезумевшую старушенцию к рельсам.

Только теперь стало ясно Андрону, до какой степени изношено его верное транспортное средство. Возможно, оно и раньше скрипело, дребезжало и брякало, как расхлябанный дощатый ящик с пустой стеклотарой, но в те добрые старые времена эти нежелательные звуки не бывали слышны за уханьем и грохотом вечного двигателя.

- Лишь бы брезент выдержал! - проорал Андрон, растравливая гика-шкоты (так он, во всяком случае, это называл).

Пассажир испуганно молчал. Команды, однако, выполнял с великой расторопностью, очевидно, стараясь хотя бы таким образом загладить свою вину.