Быть подлецом

— О её любовнике? — уточнил Мэддокс, — да, это непросто. Подобные темы в доме Бреннанов за ланчем не обсуждаются. Я могу лишь предположить, что любовником девушки мог быть Мартин Бреннан. Я однажды видел их в парке гуляющими. Это было вскоре после похорон мистера Ральфа Бреннана, зимой. Я не наблюдал ничего такого, что говорило бы о подобных отношениях, но юноша въявь горячился и что-то доказывал девице. Разговора я не слышал, до меня едва долетали слова, но речь, как я понял, шла о любви. Однако мне не показалось, что девушка отвечала Мартину взаимностью. Тем не менее… Отношения молодых непрочны и переменчивы, а Мартин был красавцем.

— Я знаю, — кивнул Донован. Он все ещё пребывал в полнейшей растерянности.

— Но я сомневаюсь, что девица могла устоять. Если Мартин влюбился в неё…

— Но смерть самого Мартина… Ведь если он влюбился в Кэтрин Ревелл, и она уступила ему — чем объясняется его смерть? И самоубийство Уильяма — у него ведь тоже должна быть причина… Впрочем, — задумался Донован, — тут что-то есть. Как я понял со слов мисс Элизабет, все братья приехали на похороны отца. Что если они влюбились в Кэтрин — и оказались соперниками? Элизабет Бреннан говорила мне, да и Райан в присутствии мистера Джозефа Бреннана тоже уверял, что именно приехавшие братья уговорили его оставить девушек. Мне не показалось, что они лгут. Стало быть, девушка могла влюбиться в…

— Только не в Уильяма, — усмехнулся Мэддокс, — Билли был ещё менее привлекателен, чем Патрик. Если верно то, что вы говорите, то это мог быть только Мартин, безусловно, он был куда более привлекательной кандидатурой.

— Но тогда… — Донован взволнованно поднялся и начал мерить шагами комнату, — тогда многое проясняется. Уильям понял, что ему предпочли Мартина и не вынес этого. Мартин, возможно, страдал, считая себя виновным в гибели брата! Потом могла иметь место размолвка с Кетти, он разочаровался в объекте своей любви — и… А смерть Кэтрин… Она просто поняла, что своим кокетством или ветреностью погубила братьев, — Чарльз сел, потёр вспотевший лоб и снова задумался, — но Хэдфилд… Он тогда тут причём?

Мэддокс на минуту задумался.

— Доход Хэдфилда сегодня — около трех тысяч в год, — наконец проронил он, — но ему предстоит унаследовать свыше ста тысяч фунтов… Если бы девица выбирала, Нэд, разумеется, был бы куда привлекательнее нищих младших братьев Бреннанов, — спокойно констатировал Мэддокс.

— Но… Мистер Райан Бреннан сказал, что финансовые вопросы… в семье никогда не были причиной конфликтов. Он уверял, что деньги не определяют поступки членов семьи. Он солгал? — поинтересовался Донован у медика.

Мэддокс пожал плечами.

— Почему? Он не лгун. Но речь идёт не о Бреннанах, а о Ревеллах. У брата и девиц — за душой абсолютно ничего нет, а у Томаса, как я слышал стороной, ещё и долги. И едва ли девочки Ревелл настолько глупы, чтобы не понимать финансового расклада. Любая из них была бы счастлива выйти за Райана Бреннана — для неё это означало бы стать хозяйкой богатейшего поместья и до конца своих земных дней не знать нужды. Неплохая добыча и мистер Эдвард Хэдфилд, хоть он и в четыре раза менее привлекателен: именно настолько, насколько три тысячи годовых меньше двенадцати.

— Господи, что вы говорите, мистер Мэддокс! — Донован был шокирован, — вы полагаете в девушках такую расчётливость и прагматизм… Как можно?

Тимоти Мэддокс развёл руками.

— Я просто не склонен смотреть на жизнь через розовые очки, мистер Донован, только и всего. Повторяю, ни красавец Мартин, ни Уильям не стоили в глазах кузин того, что стоят Райан и Эдвард. Посмотрите на беднягу Патрика — он тщетно пытается привлечь внимание мисс Шарлотт. Он не нужен ей. Она просто рассчитывает на более крупный куш.

Донован напрягся.

— На какой? Райан? Эдвард? Она была соперница своей сестры?

Доктор театрально возвел очи горе, потом снова обратился к Доновану, словно пытаясь втолковать тому нечто совершенно очевидное.

— Все сёстры, если учитывать то положение, в котором они находятся, соперницы друг другу, — отчеканил Мэддокс, — при этом запомните: мистер Райан Бреннан никогда не женится на бесприданнице. Не забывайте, кто его воспитал. Ральф всегда был прагматичен, и прагматизм обогатил его. Его сын имеет блестящий финансовый нюх, при этом не склонен рисковать дурацкими вложениями капитала и всегда считает деньги. При этом я не отрицаю, — усмехнулся Мэддокс, — что его поведение не всегда определяется денежными соображениями. Оно куда более сложно.

— А Эдвард Хэдфилд?

— Эдвард? Он, не забывайте, наследник. Наследник старого графа Хэдфилда. Но милорду Джеймсу Хэдфилду шестьдесят семь. С учетом, что его достопочтенные прабабка, бабка и матушка — все доживали до девятого десятка, а сам Джеймс Хэдфилд жалуется только на браконьеров, своего кота и проблемы с облысением, можете быть уверены, что раньше, чем через десять-пятнадцать лет Эдварду денег не получить. С высоты своих лет я полагаю, что это не поздно и деньги не помешают в любом возрасте, но для девиц Ревелл пятнадцать лет — это целая вечность…