Так я смогла продолжить работу над своим проектом исследования лингвистических и тематических подобий и расхождений трех основных периодов и географических областей популярной любовной лирики в средневековой Испании. Стивен в своем научном рвении покорял Вселенную, я же путешествовала во времени – назад к
В отношении происхождения и интерпретации этой поэзии, в особенности харджей, существовало много противоречивых и даже противоборствующих теорий. В университетской библиотеке я распутывала этот клубок в поиске собственной точки зрения, которая стала бы центральным тезисом моего исследования. Я просматривала огромные каталоги в зеленых переплетах, вчитывалась в заумные статьи из незнакомых журналов, выискивала ссылки, приведенные мелким шрифтом в сносках, прочесывала стеллажи и полки в поиске критических статей; на основе всего этого я писала дома отрывки диссертации в течение всей следующей недели. Лишь иногда мне удавалось найти оригинальные средневековые манускрипты, и тогда я была счастлива; однако ни один из них не помог мне продвинуться в исследовании – слишком уж красивы были иллюстрированные буквицы и каллиграфический шрифт, и я совершенно не могла сосредоточиться на сути.
Хотя дебри критических эссе пугали меня, я любила проводить время в библиотеке. Мне было приятно наблюдать за тем, как преображаются посетители этой гробницы знаний; подобно величественным теням, они скользили по ее тихим широким коридорам. Каждый из учащихся, и стар и млад, находился как будто в коконе учености, исполненный уверенности в том, что его не потревожат во время чтения и письма. Еще более ощутимой компенсацией за скуку, связанную с некоторыми из аспектов исследования, была сама поэзия, в частности харджи. Харджи впервые перевел, отредактировал и опубликовал Сэмюэль Стерн, оксфордский ученый, обнаруживший в 1948 году в Каире, так сказать, их скелет – рукопись-первоисточник, написанную бессмысленной вязью арабских и древнееврейских букв. Он обнаружил, что если транскрибировать рукопись латинским шрифтом и затем добавить гласные, то загадочный арабско-еврейский текст приобретает полнозвучный смысл и превращается в отрывки романтической любовной лирики. Например, Стерн следующим образом транскрибировал отрывок еврейских букв с помощью латинских согласных:
В другой хардже, тесно связанной с христианским контекстом, лирическая героиня жалуется, покинутая возлюбленным:
Когда любимый все-таки возвращается, это напоминает восход солнца на рассвете – ибо в тех стихотворениях возлюбленные встречаются на рассвете и так и будут встречаться на рассвете на протяжении долгих веков существования испанской лирической традиции, в отличие от более искушенных провансальских любовников, которые на рассвете расстаются: