Быть бардом непросто

На улице, как он и обещал, на меня обращают внимание, причем все поголовно. Дети показывают пальцем, взрослые чешут затылки, кто-то что-то орет вслед. Светлый же, надев капюшон на голову, стремительно идет вперед, тащит меня прочь от восхищенной публики.

– Видишь! Меня заметили!

– В следующий раз выходи голым. А что, это вариант. И дешевле … – уже тихо, самому себе под нос, произносит Аид, но я все равно слышу.

– Нет. Это как-то слишком.

– Рад, что ты это понял. Мы, кстати, сильно опаздываем.

– Куда?

– На встречу с заказчиком. Собственно, из-за нее я тебя и поднял в такую рань.

– А-а… а он не обидится, если мы слегка опоздаем?

– Три часа – это уже не слегка. Но нет, надеюсь, не расстроится, иначе придется возвращать задаток, который ты только что потратил на вот это. – Светлый тыкает в мою новую рубашку.

– То есть вернуть уже ничего нельзя, – киваю я.

– Почему же? Разденешься и отдашь ему вещи.

Я икаю и с ужасом на него смотрю. На лице Аида нет и тени иронии. Дальше я бегу молча, обдумываю ситуацию и переживаю.

Барон встречает нас ласково. Мне улыбаются, хвалят «маскарадный костюм» и обещают надбавку за изобретательность.

При этих словах я пихаю Аида локтем в бок, таинственно улыбаюсь, в ответ мне наступают на ногу и шипят, чтобы я успокоился.

– Итак, вы готовы?

– Да.

– Серенада написана?

– Да.

– А… могу я ее прочесть?

– Нет.

– Она в стадии правки, – вклиниваюсь я.

Мне ласково улыбаются:

– Ну что ж. Хорошо. Тогда сегодня в десять вечера жду вас у стен башни.

Аид хмурится:

– Это лишнее. Согласно нашему плану, вы должны были остаться в таверне.

– Не пойдет. Я должен точно знать: изменит мне жена или нет. – Барон сердито бьет палкой об пол.

– Как скажете, – соглашается Аид. – Но тогда сумма гонорара удваивается.

У меня дергается глаз. А это не слишком?

– А вы, как я посмотрю, наглеете прямо на глазах.

– Если баронесса действительно является суккубом – мне придется вас защищать, – резонно замечает Аид. – А это не предусматривалось изначальным планом.

– Защищать?

– Раскрывшись перед вами, она может попытаться убить вас. Я же не заинтересован в смерти заказчика по причине того, что в данном случае лишаюсь гонорара. Что в этом непонятного?

– Гм… Хорошо, я прибавлю еще пять золотых сверху.

– Десять.

– Вы с ума сошли? Двадцать золотых – это грабеж!

– Вы выплатите их лишь в случае возникновения опасности для вашей жизни.

Барон жует губами и злобно смотрит в мою сторону. Не понял? А я-то тут при чем? Сижу на столе, ем печенье, не мешаю торговаться.

– Пусть этот попугай слезет со стола.

Хмурюсь.

– Фтор, слезь.

– Нет.

Аид мрачно на меня смотрит. Я изучаю барона, а точнее, его шею. Мы, темные эльфы, смываем оскорбления кровью обидчика. Барон, кажется, забыл, что он – всего лишь человек.

– Фтор!

Лицо Аида возникает прямо передо мной.

– Спокойно. Пошли. Мы договорились. – Мне на плечи ложатся его руки и с силой их сжимают. Морщусь и, тряхнув головой, спрыгиваю со стола.

– Еще раз вякнешь в мою сторону – умрешь, – говорю тихо.

Барон молчит. Я же прохожу мимо него и выхожу из комнаты.

На улице Аид надевает капюшон и идет в сторону дома барона. Направляюсь следом.

– Что это на тебя нашло?

Удивленно смотрю на него.

– В смысле?

– Ты раньше так резко не реагировал.

– В его словах было презрение. Это задело.

– Учись контролировать свои эмоции. Если ты кого-нибудь убьешь – у нас будут проблемы. И тогда о карьере барда можешь забыть.

– Мне все равно.

– Готов пустить все коту под хвост из-за обычной прихоти?

– Это не прихоть. Это в крови. И вообще, чего ты так завелся? Не убил бы я его. Так, слегка покалечил бы, но не убил.

– Ты бы глаза свои видел в тот момент…

– Хм.

Аид вздыхает и останавливается. Я едва не врезаюсь ему в спину. Дождь снова льет тугими потоками, вода стекает со шляпы, перья сиротливо обвисают по бокам. Жалко. Красивая была композиция.

– Знаешь, я многое отдал ради того, чтобы помочь тебе осуществить свою мечту. И если ты не собираешься относиться к этому серьезно… я, пожалуй, пойду своим путем.

Такое ощущение, что меня с головой окунают в прорубь. Стою, сжимаю кулаки и смотрю на спину светлого.

– Катись.

Он оборачивается, и я впервые за весь разговор вижу его лицо. Синие глаза мертвы. И холодны, как осколки стекла.

– Если чем-то не устраиваю – катись. Не держу.

Он сует руку в карман, вынимает остатки денег и бросает их на мостовую. Смотрю, как монетки подскакивают на камнях и катятся в разные стороны. Желания их подобрать нет.

– Если передумаешь – пару дней буду в «Лысом единороге». Прощай.

И он уходит. Разворачивается и уходит. А я стою, смотрю, как покачиваются мокрые полы его плаща.

Странно, что меня это так… задевает. Давно же понял, что нельзя никому доверять. Что такой, какой есть, я на самом деле никому не нужен. Ни семье, которая не приемлет «уродцев», ни людям, ни гномам, ни светлым… Как же так получилось, что вот ему я поверил. Взял и поверил. И теперь так больно, словно кто-то проткнул меня мечом, погрузив его в грудь по самую рукоять. Руки трясутся. Сжимаю кулаки, сую их в карманы.

После чего разворачиваюсь и иду вниз по улице.