Быть бардом непросто

Вот и сейчас – сначала лицо торговца выражает бездну презрения и брезгливости. Потом он отвлекается от созерцания моих штанов и глядит мне в лицо. Потом презрение сменяется ужасом. Ну наконец-то! А то в этом городе все такие храбрые, что темный эльф уже практически не ощущает себя угрозой для общества.

Его крик заставляет меня вспомнить, что я – одно из самых кошмарных порождений ночи и буйной фантазии людей.

Аид появляется следом, тут же подходит к продавцу и попутно заезжает мне по уху. Я обижаюсь. Страшно. Я таю обиду в самой глубине сердца. О! Рубашечки. Надо посмотреть поближе.

– Прошу прощения за моего друга. – Вижу шок в глазах продавца. – Мы подберем ему одежду и уйдем, – продолжает Аид.

– А… э-э-э… о…

Мужик нервно улыбается и неуверенно кивает. Рукой он нащупывает стоящее неподалеку лекарство от сердца и начинает капать его в кружку с пивом. На темного эльфа он старательно не глядит.

– Смотри, смотри! Какая вещь!

Аид оборачивается и взирает на розовую шелковую кофту, на кофте пришито просто немыслимое количество оборок и кружев. На оборках сверкают полудрагоценные алые камни, а длинные рукава расширяются и полностью скрывают руки владельца.

– Ты действительно хочешь это носить? – Золотая бровь подозрительно взлетает вверх.

– Я бард!

Продавец давится пивом и судорожно кашляет.

– Мне не пристало одеваться скромно и невзрачно. Я должен поражать не только песнями, но и гардеробом. Короче, погоди. Я штаны подыщу.

Стою, изучаю свое отражение в зеркале. Позади меня вздыхает светлый, который уже мечтает вытащить меня из завалов шмотья.

– Ну? Что скажешь? Не слишком вызывающе?

– Еще пара дыр, и штаны превратятся в кучу веревочек.

– Зато видны мои ноги… черные, стройные. Это же вроде бы модно. Стиль: уличный хулиган.

– Скорее, оборванец. У тебя зад виден.

– Подумаешь… хотя на зиму, конечно, такое брать не стоит. Да и не сверкают они. Ладно. Убедил! Померю следующие.

Торговец вытаскивает из-под прилавка еще один табурет. Аид, подумав немного, садится на него.

– И… давно вы с ним знакомы? – уточняет продавец у светлого.

– Пару месяцев.

– Ага. Он всегда такой?

– С рождения.

– И как же вас… так угораздило? Ну в смысле – подружиться?

– Он спас мне жизнь.

– Понимаю… Если хотите – могу показать ему костюм, который с головы до пят покрыт стразами. На солнце ваш друг будет сверкать так, что не заметить его окажется очень сложно.

– Не стоит.

– Ага. Понял. Действительно, мальчику такое носить рановато.

– Смотри, смотри! А как тебе эти штаны?

Светлый щурится и усмехается самым краешком губ.

– Это бриджи.

– Зато к ним есть вот такие сапоги. Если нацепить их вместе, то…

– Они на каблуках.

– Ну и что? У меня отличное чувство равновесия.

– Это женские сапоги, – вмешивается в наш разговор продавец, неуверенно улыбаясь.

– А-а… – Я разочарованно гляжу на свое отражение. – Жаль. Они меня явно стройнят. Так, а что тут еще имеется?

Дальнейшее светлый запоминает урывками. Взъерошенный Фтор копается в кучах одежды и радостно демонстрирует то один, то другой наряд. Остановить его невозможно, уходить он наотрез отказывается. На все попытки воззвать к голосу разума – огрызается и требует подождать еще пять минут.

– Смотри! Какая оригинальная перевязь для меча и ножей. А зачем веревочка снизу?

– Это стринги.

– Что такое стринги?

– Трусы.

– … люди странные существа.

– …

– Аид! Ну как я?

– Сними.

– Почему? Цвет мне очень идет, да и фасон забавный.

– Это лосины.

– Что такое лосины?

– То, подо что надевают только стринги.

– Убедил.

Спустя три часа мой гардероб наконец-то выбран. Ярко-алая кружевная рубашка с жабо и рукавами-колокольчиками переливается тысячами искорок от россыпей полудрагоценных камней, наклеенных прямо на ткань. Высокие ботфорты, золотые штаны и синий плащ завершают композицию. Шляпу, подумав, я брать все-таки отказываюсь.

– Ну? Как? – Стою с сияющими глазами перед Аидом и довольно улыбаюсь, ожидая комплиментов и вздохов восхищения.

Светлый прикрывает глаза рукой и тяжело вздыхает.

– Чего теперь-то не так? – хмурюсь и снова заглядываю в огромное зеркало за спиной.

– Ты слишком заметен.

– Бард и должен быть заметен. Незаметный бард никогда не добьется популярности.

– Если выйдешь наружу так – всеобщее внимание тебе будет обеспечено.

Довольно улыбаюсь:

– Значит, главная цель достигнута. Ну что? Мне раздеваться?

– Нет. Иди так, – говорит убитым голосом.

– А с чего это ты такой покладистый вдруг стал?

– Ночью, в грозу, твое пение и впрямь могут не услышать. Но увидит она тебя точно. Уже плюс. – Аид сует удивленному продавцу деньги и встает.

Потом он еще раз на меня смотрит, после чего бурчит что-то себе под нос и напяливает сверху шляпу с кучей разноцветных перьев.

– Завершающий штрих, – поясняет светлый.

Кошусь в зеркало, раздуваюсь от счастья. Надо же… а говорил – не бери. Ну ведь и впрямь здорово. Я бы такой ирокез себе сам ни в жизнь не сделал.

Из магазина Аид уводит меня с трудом. Я все никак не могу оторваться от зеркала. Просто в нем отражается такое… Аж сердце замирает.