Быстрее С.

Стараясь не делать резких движений, оборачиваюсь и обозреваю салон. Все заняты своими делами – чувак с волосами торчком по-прежнему спит, мужики в плащах доедают завтрак, две разновозрастные блондинки, прислонившись друг к другу, дремлют. Я поднимаю заботливо опущенную Иваном шторку на своем иллюминаторе – за стеклом в невообразимой ледяной высоте сквозь кромку облаков продирается рассвет.

На Ивана снова нападает икота.

– Ик! Бля… – качает он головой. – Ик! Вот засада!

– Задержи дыхание, – советую я. – Должно помочь.

Кивнув, Иван набирает в легкие воздуха и застывает с выпученными глазами, словно иглобрюх в момент опасности. Лицо его постепенно багровеет, багровеет и окончательно приобретает вид вареной свеклы. Я, глядя на него, какое-то время честно держусь, потом, не выдержав, прыскаю, и тут мы с ним оба начинаем ржать во весь голос.

– Глупая… ха-ха… затея! – говорит Иван. – Ик!

Я снова сгибаюсь от хохота. Кажется, мужики в соседних креслах бросают неодобрительные взгляды в нашу сторону.

– Знаешь, я так не напивалась со студенческих времен, – говорю я, переведя дух. – Ты дурно на меня влияешь!

– Слышь, до встречи с тобой я вообще два года не пил! – говорит Иван. – Ик!

Позади слышится дребезжание. Я оборачиваюсь – из салона эконом-класса появляются две стюардессы, везущие столик, забитый пластиковой упаковкой от завтраков. Обе стюардессы косятся в нашу сторону. Видимо, Оля уже растрепала, что на борту знаменитость, и они бросили жребий, кто первой пойдет за автографом.

– Попроси у нее воды, – толкаю я Ивана в бок.

Он ловит запястье проплывающей мимо него девицы (имя на бейдже я разобрать не могу) и просит минералки с газом. Та кивает, забирает у Ивана пустой стаканчик, и обе девушки вместе со столиком пропадают за занавеской. Через минуту перед нами материализуется Оля со стаканчиком, бутылкой воды на подносе и вопросительным выражением лица.

– Что-нибудь еще? – спрашивает она, наливая Ивану воды.

– Э… – смотрит он на льющуюся воду. – А как эта штука называется? Ик!

– Нарзан, – сообщает Оля.

– Нет, не эта! Вот эта! – Серебров жестом показывает на салон вокруг себя.

– Это «Airbus 319», – сообщает стюардесса, отдавая стакан.

На кой черт ему сдалась информация о консервной банке, на которой мы летим?

– А… круто! – Иван делает глоток.

Оля делает шаг в сторону – но не тут-то было!

– Ик! Скажите, а в самолете есть стоп-кран? – любезно интересуется Иван.

Меня вырубает приступ хохота. Чтобы хотя хоть как-то скрыть смех, я громко кашляю, прикрывшись салфеткой. Руки мои такие вялые, расслабленные – мне стоит больших усилий удержать салфетку в руках.

– Не обращайте внимания, у моей спутницы свиной грипп! – заявляет Иван.

Не выпадая из темы, я тут же пару раз хрюкаю – клянусь, совершенно случайно! Стюардесса, вышколенная, как горничная английской королевы, приветливо улыбается. Интересно, сколько идиотов проходят через ее руки в течение года?

– Так что там про стоп-кран? – гнет свою линию Иван.

– Какой стоп-кран? – переспрашивает стюардесса.

– Са-мо-лет-ный! – по слогам объясняет Иван. – Он у вас… ик!.. есть?

– Думаю, нет, – улыбчиво сообщает Оля.

– А почему? – обижается Иван с видом ребенка, которому отказали в покупке новой игрушки.

– Не положено по инструкции, – разводит руками Оля.

То есть если бы инструкцию изменили, они бы навесили стоп-краны?

– А аварийные выходы… ик!.. у вас есть? – продолжает свой допрос Серебров. Кажется, вода ему тоже не помогает.

Оля едва заметно вздыхает, но продолжает стоять возле наших кресел.

– Да, у нас четыре аварийных выхода… – начинает она бубнить заученную фразу. Но Иван ее перебивает.

– А что будет, если открыть аварийный выход во время полета?

– Э… нельзя открывать аварийные выходы во время полета. Не положено.

Оля ведет себя на редкость спокойно. Думаю, при такой нервной работе стюардессам выписывают транквилизаторы за счет авиакомпании.

– Почему?

– Произойдет разгерметизация салона.

– Ясно, – кивает Иван с серьезным видом – словно его и правда заботит проблема разгерметизации салона.

Оля медлит буквально мгновение – чтобы удостовериться, что нетрезвый пассажир бизнес-класса удовлетворил свое любопытство. Тут Иван пускает в ход главный козырь.

– Девушка, а какой срок полагается за захват самолета? – спрашивает он, снова икнув.

«Что?» – спрашивает мой внутренний голос.

– Что? – уточняет, наклонившись, Оля.

– Я говорю, что будет, если мы захватим самолет? – чуть громче интересуется Иван.

Кажется, мужчины на соседних креслах перестали жевать и прислушались к нашему разговору.

– Э… – Ольгино лицо омрачает тень. – Вы с какой целью интересуетесь?

– Ну так… с познавательной. Просто я подумал, а почему бы мне не захватить самолет?

Я снова начинаю хохотать. Господи, что он несет?

– Мы не хотим в Питер! – продолжает Иван уже громче. – Что мы там забыли? Там же холод собачий! Мы передумали! Разворачивай в Никарагуа!