Быстрее С.

Через десять минут, когда я разливаю по чашкам отличный зеленый чай, Иван появляется на кухне уже полностью одетым. Удивительно, но его одежда (разумеется, невероятно дорогая) сохраняет такой вид, словно ее только что, после стирки и тщательной глажки, принесла высококлассная горничная. Идеальные стрелки на брюках, идеально сидящий серый жилет, белоснежная рубашка с закатанными рукавами. Ей-богу, даже вляпавшись в дерьмо или попав под проливной дождь с градом, Иван будет выглядеть ослепительно.

– Ты всегда принимаешь душ по три раза в день?

– Нет. Только когда до этого я совершаю путешествие в Мордор.

– Прости, что потащила тебя в метро. Я же не лицензированный ангел-хранитель. Я только учусь. И про метро в твоих записях ничего сказано не было.

– Угу, – кивает он. – Ты в интернете смотрела?

– Да, смотрела. Все обошлось, поезд успел затормозить, ее вытащили. На нашей с тобой совести чужой смерти нет.

– Пока нет… Посмотрим, чем еще вся эта история закончится.

Он делает глоток чая, смотрит по сторонам. Оглядывает светлые бумажные обои, выкрашенные светло-голубой краской трубы на стене, облупленный сбоку гарнитур бледно-желтого цвета, потом замечает дыру в линолеуме в углу (там стоял древний облезлый комод, который мы с Машкой пару месяцев назад вынесли на помойку).

– Слушай, ну и халупа. Почем снимаете?

Начинается…

– Нормальная квартира. Почему халупа? Тысяча долларов за трешку в таком состоянии – это подарок.

– Штука? Ну да. Все равно квартира убитая. А комната у тебя – размером со стенной шкаф.

– Слушай, квартира, конечно, не музей, как у тебя, но мне подходит. Телевизионщики ко мне все равно не приедут.

– Не зарекайся, – машет рукой Иван. Берет с тарелки кусок сыра, смотрит на него, потом на меня. – Это что?

– Это сыр «Российский».

– Ясно. А НЕроссийского у тебя нет?

– Если бы знала заранее, что ты заглянешь, купила бы колбасного. Знаешь, в Воронеже такой делают, из плавленных полиэтиленовых пакетов. Пальчики оближешь!

Глядя, как Иван с сомнением оглядывает нарезанный мною сыр, я начинаю жалеть о том, что притащила его к себе домой. Надо было оставить его где-нибудь посреди Москвы – пусть бы болтался по улицам или кабакам в ожидании вечернего концерта и очередных неприятностей.

– «Рокфор» будешь заказывать в ресторане.

– Нет, серьезно, хотя бы «Маасдамчика» кусочка у тебя нет?

Он соскакивает со стула и бесцеремонно заглядывает в холодильник.

– Творог… Кефир… Ты на диете?

– У меня гастрит.

– О! Соленые огурцы! Так-так…

– Это Машкины.

– Ясно… А это что?

– Это курица гриль. Была…

– Господи! – говорит он, с сомнением оглядывая куриные останки, завернутые в фольгу. – Как ты это ешь?

Между прочим, людям, организовавшим на территории России торговлю курами гриль, надо поставить памятник – они практически освободили домохозяек от гнета плиты и духовки и осчастливили всех поголовно холостяков.

– Мне некогда готовить – я же тебя охраняю! Будешь плохо себя вести – накормлю одноразовой лапшой. У меня имеется, если что. И хватит играть в наследного принца.

– Да, я сноб, ты мне уже говорила, – Иван картинно захлопывает дверцу холодильника. – И я могу себе это позволить! Перед смертью-то!

Черт, о чем бы мы ни говорили, тема все равно всплывает одна и та же.

– Слушай, а тебе что снится? – вдруг интересуется Иван, наконец решивший закончить пантомиму «Звезда в шоке» и положить сыр в рот. – Мне вот интересно, что ты видишь во сне?

– Не знаю… То есть… всякая фигня. Сегодня снился снег. Сугробы по колено. А так обычно – то вампиры какие-то, то космические корабли, то я на улице оказываюсь голой, и все в меня пальцами тычут. Летаю часто. Иногда общаюсь с умершими родственниками. Ничего особенного… А, забыла! Часто снится какой-то парень. На берегу океана. Думаю, на Гоа.

– Какой парень? – оживляется Иван.

– Откуда я знаю. Какой-то, я его все время со спины вижу.

– И что он делает?

– Ничего. Что можно делать на Гоа? Расслабляться.

– Ясно…

Иван молча пьет чай, разглядывая дыру в линолеуме. Я снова перебираю лежащие передо мной листки с его записями. Или тетка в метро – это обычное совпадение, или…

– Кажется, мое вмешательство в твою жизнь начинает кардинально менять твое будущее, – говорю я. Фраза напоминает реплику из фантастического фильма про перемещения во времени.

– Мы же это обсуждали. Ты его уже поменяла, в лучшую сторону.

– Не уверена. Если до этого времени у нас хотя бы были какие-то ориентиры, то есть твои сновидения – самолет, пожар, мост или чего там, и было понятно, от каких мест держаться подальше, то теперь, кажется, все выходит из-под контроля. А что, если эти твои записи уже не действительны? Что, если все пошло по новым рельсам?

Хороший каламбур получился, после метро-то…

– То есть? – Иван перестает жевать.

– То есть, возможно, после того как я начала активно менять схему твоей обычной жизни, все изменилось настолько, что теперь с тобой может произойти вообще все что угодно. И когда угодно. И к черту твои сны – их уже отменили!

– Сны – это подсказки, – говорит Иван. – Это знаки…

– Тогда почему ты не видел во сне происшествие в метро?