Бутырка-блог

Захожу - а там собралось блистательное общество, в глазах от звезд рябит. Усадили, чаю-кофе предложили, как вам, спрашивают, зона наша? А чего меня спрашивать - сами же, наверное, читаете? - хорошо мне зона, а мужу - еще лучше: кормят, снабжают, футбол-шахматы обеспечивают, книжек навалом, свежий воздух, деревенские продукты. Да еще и сторожат. И жена особо не пилит, то есть не каждый день, а исключительно по случаю. Опять же и забот никаких, семью содержать не надо, и родственники не беспокоят. А ремонт, спрашивают, как? А замечательно мне ремонт! (на всякий случай еще у начальства поинтересовалась насчет посадки директора строительного рынка - нет такого, сами справились). А что же, говорят, вы пишите, что всё плохо? Где, спрашиваю, я пишу? А вот на каком-то там «Слоне». Да помилуйте, отчего ж я? Там ни фамилий нет, ни опознавательных знаков, ни даже упоминания области. Да ладно, говорят, вот нам из Москвы распечатку прислали, что вы тут про нас пишете, там всё знают. Так и сказали - это, мол, такая-то, и муж ее.

Тут мне совсем интересно стало. Понятное дело, что у нормального журналиста таких разговоров за месяц с десяток происходит, эка невидаль. Любое начальство желает редактировать и удивляется, отчего это нельзя. Но тут я даже опешила: надо же, читают во ФСИНе, и даже довольно скоро реагируют. И, в общем, правильно делают, для того и пишем. Показали мне на бумажке, в распечатке, вот этот пост, здесь он. Ну, говорят, пишите заявление на имя директора ФСИН России Александра Александровича Реймера, что, мол, ремонт понравился. Чего ж не написать? Да запросто, тем более, что хорош ремонт. И про бунты, говорят, пишите, что не было такого. Так и у меня в блоге, говорю, такого не было, написано же: муж ничего не рассказывает, а по разным доходящим сведениям, то ли так, то ли эдак. Карантин-то с начала декабря, никого не пускают, а на зоне слухи - главный источник информации, поди, разбери, где правда, а где слухи, раскрашенные по дороге до моего уха и другими зеками, и их женами, к тому ж не одну меня не пускают - всех, и люди, конечно, весьма недовольны. Вот меня только в марте на зону пустили, а в последний раз аж в октябре лично была.

А давайте, говорят мне полковники, вы теперь раскроете всё, как есть, про зону. И как называется, и кто начальник - вот, Петрович сидит. Да зачем же, говорю, Петровичу такое несчастье? Начальник он хороший, его в зоне реально любят, всё беспокоятся, как бы он на пенсию не ушел. И тут ему такое приключение, как два писателя, один снаружи, другой внутри? И срока еще 6 лет, между прочим. Оно ему надо?

Надо, говорят мне областные начальники. И вам надо, и нам надо, и системе надо, чтобы она улучшалась. Вот прямо пишите всё, как есть. Так я и про разговор наш напишу, говорю. И правильно. Вот так и напишите: мол, беседовали с вами в кабинете начальника ИК №3 Тамбовской области, Купорева Сергея Петровича, заместитель начальника УФСИН Черемисин И.А. и помощник начальника УФСИН по правам человека Михайлин А.В. (на него довольно много ссылок в интернете, он с докладами по правам заключенных часто выступает, его-то я и узнала на кухне). Так я ж, говорю, буду писать, как есть, а вы потом обижаться будете. И дневник мужа отсюда еще опубликую. Правильно, говорят, публикуйте, нам скрывать нечего, а недостатки мы и сами хотим искоренить. А вообще - пойдемте, говорят они мне, мы вам всю зону покажем, а вы и напишете, как есть. Ух ты! Само собой.

ВОЛШЕБНАЯ СИЛА ИСКУССТВА

И мы тут же пошли по зоне. Зашли в барак - отряд называется, - где муж сидит. И правда, образцовый у него отряд. Чистенько, культурненько, дневальный исправно доложил, чего как, по виду - вылитый малец из «Кабаре», тот, что пел «Tomorrow belongs to me», - такой же боевитый и складный. Койку мне его показали, теперь знаю, где муж живет. А вот его шкафчик, а вот его ячейка с посудой.