Бурный поток

   Откровенное обяснение с maman не улучшило положения дела, и Калерия Ипполитовна только теперь заметила, что Юленька в эти несколько месяцев точно переродилась, как могут перерождаться только девочки, попавшия в совершенно новую обстановку. Собственно внешних резких перемен не было, но зато появилось много таких мелочей, заметных только зоркому материнскому глазу, которыя приводили Калерию Ипполитовну в ужас: она, мать, начинала замечать, что делается чужой для своей родной дочери. Это чувствовалось в тысяче тех повседневных пустяков, которые даже назвать трудно: Юленька и чай пила не так, как прежде, и прислугой умела распорядиться как-то так, что та слушалось ея более, чем Калерии Ипполитовны, критиковала кушанья, костюмы матери и т. д. И все это делалось так тонко, что Калерии Ипполитовне даже придраться было не к чему. Более всего Калерию Ипполитовну возмущало то, как Юленька смотрела на нее и улыбалась: в этой улыбке мать читала свой смертный приговор. Вообще у Юленьки был уже свой мирок, куда она никого не пускала, кроме тоненькой Инны, и притом эта девчонка уже в совершенстве усвоила себе ту иронически-равнодушпую складку, которой всегда щеголяла grande-maman Анна Григорьевна. Но было в Юленьке и новое, чего Калерия Ипполитовна не могла понять, а только чувствовала. К Симону Денисычу девочка относилась с самою обидною снисходительностью, и это заставляло Калерию Ипполитовну даже краснеть; она начинала бояться этой девчонки и в присутствии мужа избегала встречаться в ней глазами.   С другой стороны, у Калерии Ипполитовны шла большая игра. Через Бэтси она знала почти все, что делалось у Доганских, и сообразно с этим расположила план своих действий. У Сусанны не было знакомых женщин, потому что она относилась к ним с чисто-восточным презрением. Точно так же она не любила военных, которые напоминали ей несчастное детство. Общество, окружавшее эту загадочную красавицу, состояло из скучных людей; Теплоухов, oncle, Нилушка, Богомолов, братец Роман, Мансуров,-- одним словом, целая коллекция дураков, которые могли расшевелить сердце только совсем глухой и слепой женщины. Доганский был на все способен и делал из жены приманку для таких идиотов, как Теплоухов, причем очень искусно гарантировал свое собственное спокойствие. Калерия Ипполитовна насквозь видела эту тонкую игру и решилась воспользоваться оружием своего врага.   -- Милочка, нельзя на свете прожить без маленькой лжи,-- любила повторять Калерия Ипполитовна, оставаясь с Бэтси с глазу на глаз.-- Нужда заставляет... Мне собственно жаль вас, голубчик, вот я и придумываю, как помочь горю, чтобы Роман остался с носом в своих ухаживаниях за Сусанной. Ведь сн не злой человек и может со временем исправиться...   В одну из откровенных бесед, какия умела устраивать Калерия Ипполитовна с ловкостью провинциальнаго дипломата, Бэтси разсказывала о семействе Зоста, где давала уроки, и между прочим назвала старшаго сына Чарльза.   -- Разве у Зоста есть большой сын?-- схватилась за это открытие Калерия Ипполитовна.   -- Да, есть... Чарльзу больше двадцати лет.   -- Скажите... И красивый молодой человек?   -- Да... Настоящий англичанин: белокурый, с голубыми глазами, и такее хорошее, открытое лицо.   -- Нравится он женщинам?   -- О, очень,-- смутилась Бэтси и даже покраснела.   -- Да вы, пожалуйста, не стесняйтесь, милочка... А, понимаю, он ухаживал за вами?.. Все мужчины начинают с этого, да и я на месте Чарльза сделала бы то же самое, потому что вы, Бэтси, бываете настоящею красавицей, как сейчас, например.   -- Нет, я знаю Чарльза просто как хорошаго молодого человека,-- точно оправдывалась англичанка.-- Да ему и не до меня... Ведь он участвует постоянно на скачках, и дамы от него без ума. Чарльз сам скачет за жокея... он такой смелый и ловкий молодой человек.   -- Так, отлично,-- соображала Калерия Ипполитовна.-- Нам придется, кажется, этим воспользоваться, т.-е. ловкостью вашего Чарльза. Вы вот что сделайте, голубчик: при случае разскажите что-нибудь Сусанне про этого Чарльза, ну, что это совсем необыкновенный молодой человек, как сейчас разсказывали мне. Это нравится женщинам... И тоже разскажите Чарльзу про Сусанну: удивительная восточная красавица, выдана какими-то дальними родственниками за стараго мужа,-- одним словом, заинтересуйте ею. А потом они уж сами познакомятся.   -- Да Чарльз знаком с Доганским и с вашим дядей... По скачкам у них какия-то дела.   -- Тем лучше... Молодые люди встретятся, сейчас же завяжется роман, и Роман Ипполитыч останется с носом.   -- Но ведь это нечестно!-- возмущалась Бэтси.   -- Пустяки, голубчик... Чем же мы можем защищаться от подобных тварей, как Сусанна? Это только маленькая военная хитрость; на войне -- как на войне, говорят французы. Ни Сусанна ни Чарльз ничего не потеряют, а еще будут нам же благодарны...   Бэтси сильно колебалась, а Калерия Ипполитовна не настаивала и обратила весь разговор в шутку. Эта женщина умела пользоваться обстоятельствами и постаралась завладеть доверчивою душой одинокой англичанки, которая так была несчастлива.   -- Ну что, как наши дела?-- спрашивала Калерия Ипполитовна каждый раз, когда Бэтси приходила на урок.   -- Нет, я не могу,-- отвечала гувернантка.-- Знаете, я так обязана старику Зосту, притом это просто нечестно.   -- Перестаньте, душечка... Ваш Чарльз не красная девушка, а Сусанна не монахиня. Не теряйте даром времени и поверьте моей опытности: я не посоветую вам ничего дурного...   В присутствии Калерии Ипполитовны англичанка как-то терялась, хотя смутно сознавала, что она поддается влиянию этой немножко эксцентричной женщины. Да и как было не поддаться, когда Калерия Ипполитовна относилась к ней с чисто-родственным участием? Правда, стоило Бэтси выйти на улицу, как у ней являлся совсем другой порядок мыслей, и она говорила самой себе: "Калерия Ипполитовна, конечно, прекрасная женщина, но я не могу обманывать".   Возвращаясь с Вознесенскаго к себе на Моховую, Бэтси всегда была занята этими мыслями и не замечала довольно длинной дороги. Она всегда ходила пешком, хотя боялась по вечерам проходить Невский, где всегда попадались такие ужасные женщины и мужчины. Раз Бэтси возвращалась от Мостовых особенно поздно, и улицы были почти пусты. Бэтси, занятая своими мыслями, торопливо шла по Казанской, где изредка попадались пьяные мастеровые и всегда несло из подвальных этажей чадом и дымом. Вдали слышался вечный гул Невскаго, близость котораго делалась заметнее с каждым шагом вперед. Вот и воспитательный дом и темная глыба Казанскаго собора с его мрачною колоннадой, а там уже переливается целая полоса ярких огней.   -- Сударыня-с...-- послышался за спиной Бэтси чей-то осторожный голос, и вперед выдвинулась какая-то военная шинель.   Бэтси ничего не ответила, и только прибавила шагу, но военная шипель шла уже рядом, и Бэтси почувствовала запах вина. На ея счастье Невский был в двух шагах, так что, в случае опасности, Бэтси могла обратиться за помощью к полиции.   -- Сударыня-с, позвольте-с... на два слова,-- продолжала шинель, прикладывая руку к козырьку.-- Как порядочный человек-с... Мне крайне необходимо переговорить с вами... да-с...   -- Оставьте меня, пожалуйста, или я позову городового,-- ответила наконец Бэтси, останавливаясь.   -- Не извольте безпокоиться, сударыня-с,-- почтительно ответила шинель, тоже останавливаясь.-- У меня у самого дочь... т.-е. была дочь. Да-с... Мне давно необходимо было переговорить с вами, m-me Кэй. Честь имею представиться: капитан в отставке Пухов. Я и вас знаю, и Романа Ипполитовича, и Калерию Ипполитовну, и Сусанну...   -- Однако что вам угодно от меня?-- сухо спросила Бэтси, которую очень смущал сборный костюм капитана, его небритая физиономия и больше всего запах вина.   -- Вы проживаете в номерах Баранцева на Моховой-с... Так вот позвольте мне вас уж проводить до места вашего жительства, а дорогой я вам постараюсь все изложить подробно-с. Только вы, пожалуйста, не опасайтесь меня: я с самыми хорошими намерениями, потому что вы ангел-с... Извините за откровенность, но старику можно позволить, у меня у самого дочь, и вы ее отлично знаете: Сусанна Антоновна, а я Антон Терентьич Пухов... да-с. Не доверяете-с?   -- Нет... т.-е. я, право, не знаю, как мне вас понимать,-- смутилась Бэтси, разглядывая сомнительнаго капитана,-- Я действительно занимаюсь с Сусанной Антоновной...   -- И не подозревали, что у нея есть отец в Петербурге и притом такой непредставительный отец-с? Что ж делать-с? Это иногда случается. Чтобы вы не сомневались относительно моей личности-с, я вам разскажу, что вы занимаетесь с Сусанной английским языком и с Юленькой тоже, и что Роман Ипполитыч не подозревает ваших занятий с Сусанной. Вообще отнюдь не извольте-с безпокоиться на мой счет; я с самыми благими намерениями осмелился утруждать вас своим разговором. Что же мы стоим, m-lle Кэй? Я вас провожу до вашего жилища и дорогой все изложу, хотя мой разсказ довольно велик-с...   Они перешли Невский, потом повернули в Михайловскую улицу, чтобы через Михайловскую площадь ближе пройти на Моховую. Бэтси молчала всю дорогу, и говорил один капитан, подробно излагавший всю историю с "бухарочкой Шурой", а затем биографию Сусанны.   -- Я все-таки не понимаю, что вам нужно от меня,-- проговорила наконец Бэтси, когда они по Моховой уже подходили к номерам Баранцева.-- Мне кажется, что все эти подробности нисколько не касаются меня. Если я занимаюсь у Доганских и у Мостовых, то это совершенная случайность, и мне до их биографии решительно нет никакого дела...   Они остановились у подезда номеров Баранцева, но капитан не думал уходить и продолжал настаивать, чтобы его выслушали до конца. В дверях подезда показался швейцар Григорий и, приподняв фуражку, ждал, когда Бэтси пройдет мимо него. Оставаться на тротуаре на глазах Григория было неловко, и Бэтси, скрепя сердце, пригласила капитана к себе в квартиру.   -- Я только на минутку заверну к вам -- говорил капитан, величественно передавая свою истрепанную шинелишку Григорию.-- Мне приходилось бывать здесь раза два... у Романа Ипполитыча,-- припоминал он, поднимаясь по лестнице за Бэтси.-- Меня и ваш швейцар знает, сударыня-с...   Очутившись наконец в квартире Бэтси, капитан с удовольствием осмотрел уютную обстановку и, покручивая усы, терпеливо ждал, пока хозяйка снимала свою шубку; от его помощи она отказалась. Бэтси ужа раскаивалась, что пригласила в свое гнездышко совершенно незнакомаго человека, который Бог знает что может наделать; собрав все присутствие духа, она вошла в комнату со строгим и уверенным лицом.   Она указала своему гостю на низкое кресло около дивана, а сама поместилась на другом таком кресле; их теперь отделял круглый стол, что немного успокоило Бэтси, потому что капитан не бросится же на нее через стол. Между прочим, она успела разсмотреть капитана при свете лампы, и он показался ей теперь таким старым и жалким, а капитан сидел на своем кресле, опустив голову, и, как показалось Бэтси, дремал самым безсовестным образом.   "Он еще, пожалуй, уснет в кресле",-- со страхом подумала Бэтси и притворно закашляла.   Эта невинная уловка заставила капитана очнуться, и он засмеялся такой хорошею улыбкой.   -- Ах, ангельчик мой, я действительно немножко того-с, задумался,-- заговорил он, поднимая брови.-- Да-с... Только вы не подумайте, что я задремал от какой-нибудь посторонней причины. Нет-с, мне вдруг сделалось так хорошо, очень хорошо-с... теплота такая разлилась. Стар я, сударыня, и на меня иногда находит этакая задумчивость, даже весьма странная... Сейчас вот сижу и думаю: точно я видел когда ваше гнездышко,-- именно такое оно у вас и должно быть, я в этом был уверен. Подите вот, шел с вами и думал от этом... И еще думал, сударыня, о том-с, что вот, если бы была у меня такая дочь, как вы, и пришел бы я к ней вот так, вечерком, сел бы вот так же в креслице и стал бы сидеть смирно-смирно, как ребенок, а сам все смотрел бы на нее и радовался... да, сударыня, радовался бы, а теперь я должен некоторым образом проливать слезы-с... Извините, сударыня, что я безпокою вас своим ребячеством, но говорю единственно потому, что вижу вашу ангельскую душу... да, вижу-с!   Этот оригинальный приступ окончательно смутил Бзтси: ей вдруг захотелось приласкать этого жалкаго старика, обнять его так горячо-горячо и заплавать у него на груди.   "Неужели этот жалкий старик -- отец Сусанны?" -- думала Бэтси, принимаясь опять разглядывать своего гостя.   -- А я знаю, что вы думаете,-- засмеялся капитан, закручивая ус.-- Вы думаете, неужели этот старичонка отец Сусанны Антоновны, да? Ничего, не смущайтесь, сударыня. Действительно, оно немного странно-с... Сначала я на нее сердился, а потом, т.-е. теперь, мне ея жаль, потому что разве счастье в деньгах, в богатстве, в хороших платьях, в дорогих лошадях? Нет, сударыня, счастье больше любит вот такия маленькия комнатки да верхние этажи. Ну, да все это так, между прочим, а теперь о главном-с. Пришел я к вам, сударыня, вот зачем-с: напрасно вы так сближаетесь с этою Калериею Ипполитовной; нехорошая она женщина, да-с, и добру вас не научит. Я ведь в тех же номерах проживаю и все вижу, что делается: и как вы на уроки к ним приходите, и как Калерия Ипполитовна около вас колесом ходить. Ох, не ладно, это сударыня, не спроста делается, а поэтому мне жаль вас, сударыня, от души жаль-с... Давно я хотел предупредить вас, сударыня, но все не решался, а сегодня решился: прогоните, так прогоните, а я все скажу, что лежит на душе. Вы еще молоды и неопытны, а мы уж старые воробьи, видали всякие виды. Знаю я и удочку, на какую вас ловит Калерия Ипполитовна, весьма знаю: она пользуется двусмысленным поведением Романа Ипполитыча и возбуждает в вас чувство ревности. Конечно, я многим обязан Роману Ипполитычу и теперь нахожусь от него в полной зависимости, но всегда скажу и в глаза и за глаза: нехорошо они поступают с вами. Мне это тем более обидно, что источником ваших огорчений служит теперь моя Сусанна... Она на ложной дороге и вместе с собой губит других.   -- Послушайте, это неправда,-- вступилась побледневшая Бэтси.-- Все это одне догадки и сплетни.   -- Тем хуже, сударыня. Значит, нет правды, нет истины-с, а где нет правды, там скорбь и уныние. Я сам много перенес душевных невзгод и могу сочувствовать чужому горю, особенно вашему. Вот мой совет: удаляйтесь от Калерии Ипполитовны и не верьте ни одному ея слову. Она не остановится ни перед чем, чтобы достичь своей цели.   -- Право, вы ошибаетесь, Антон... Антон...   -- Терентьич, сударыня.   -- Да, извините... Трудно со стороны судить чужую семейную жизнь.   -- Но со стороны иногда бывает даже виднее, как человек идет в яму... и это бывает-с. Я говорю все это собственно из сочувствия к вам, потому что вижу вашу ангельскую душу и вижу ваше напрасное горе. Знаете, бывают такия положения, сударыня, когда чужое хорошее да доброе слово дороже золотой горы. Я вас полюбил, как родную дочь, нет, больше, и если вам придется уж слишком трудно, позовите меня, старика, и поплачемте вместе, оно все же легче будет. А теперь, сударыня, имею честь кланяться... извините за глупый разговор-с.   Канитан поднялся и взял в руки свою фуражку. Бэтси крепко пожала ему руку и проводила до дверей: у ней в глазах стояли слезы.