Бурные страсти тихой Виктории

— А чего тут понимать? Бросила мужа и ребенка и уехала в Германию. Говорят, ее новый муж — просто жуткий богач. И этому немецкому мужу она тоже родила — на этот раз близнецов. Вот ведь плодовитая, гадина!

— Чего это ты на нее так?

— А как надо, Витка, как? Бросить родного ребенка! Ради богатого мужика!

— Ты же говорила, что банкир тоже был не из бедных.

— Чем больше имеем, тем больше хочется! Тот-то, Ленька Одинцов, ей и дом построил, и машину купил, и денег куры не клюют, я сама видела. Она как-то при мне кошелек открывала. Он был просто набит крупными купюрами. Но ей все было мало. Когда женщина не любит мужчину, она ненасытна, как пиранья!.. У тебя, кстати, дети есть?

— Нет. Александр, мой муж, считает, что можно еще годик-другой пожить для себя.

Вика ничего не хотела говорить Ольге о своих проблемах. И хорошо, что подруга тарахтит не переставая, так что ей почти не приходится рассказывать о себе.

— Вот в этом я его одобряю. Не то что Гошка! Пристает как с ножом к горлу: роди да роди!.. Знаешь, я уже думала над этим феноменом: самые тихие девчонки — за исключением Маринки, конечно, — оказались и самыми практичными. Самыми приспособленными к жизни. И замуж вышли за нормальных мужиков…

— Вот уж не думала, что я в группе самая тихая.

— Нет, может, я не так выразилась… Уточняю: ты вперед не лезла, лозунги не выкрикивала. Мужчин не обвиняла, женщин не выгораживала…

— Угомонись, Оля! — остановила ее Виктория. — Я казалась тебе тихой вовсе не потому, что всегда была такой. Просто у меня умирала бабушка, я знала об этом и ничего не могла сделать. Самый близкий мне человек! Тут не до веселья.

Неожиданно в голосе у Вики зазвенели слезы, и Ольга проницательно взглянула на нее:

— У тебя что-то случилось?

— Случилось.

Только что Вика представлялась самой себе выдержанной и скрытной, той, которая не нуждается в откровенности и со своими проблемами может справиться сама, и вдруг выложила своей даже не близкой подруге, а так, приятельнице, все, что было у нее на душе.

— Ну, ты даешь, Виктория! Разводиться. Осади, это ты всегда успеешь. Лучше скажи, ты видела его новую пассию?

— Зачем мне это нужно?

— Не скажи. Прежде чем на такой серьезный шаг, как развод, решаться, надо все точно знать.

Виктория вовсе не нуждалась в том, чтобы лучше знать, но она слушала рассуждения Ольги и согласно кивала. Словом, плыла по течению и при этом чувствовала себя так, словно подруга рассказывала ей о ком-то постороннем, о другой молодой женщине, у которой не сложилась семейная жизнь.

— …Витка, меня с этой дурацкой практики сегодня отпустили пораньше, Гошка придет в половине седьмого, а сейчас третий час. У нас с тобой бездна времени.

— Для чего?

— Давай поиграем в частных сыщиков.

— Не хочу!

— Вот еще, не капризничай. Говоришь, твой муженек не хочет уходить из дома и вы живете каждый в своей комнате? Наше расследование может все решить. Или вы помиритесь — ты поймешь, какую ошибку можешь совершить, или соберешь против него достаточно компромата, чтобы разобраться раз и навсегда. Он потому и не уходит, что его вина не доказана. Подумаешь, что-то ты прочла в его глазах! А он отворачивался, потому что соринка в глаз попала! Не ночевал дома? Машина сломалась. Вот и пришлось ему на объекте заночевать. Видишь, он и отцу твоему поэтому позвонил. Мол, подозревает его Виктория ни за что ни про что! И доказательств у нее никаких нет.

— Да пойми, он же сразу узнает, что я за ним слежу…

Виктория сопротивлялась напору приятельницы, потому что считала ее предложение глупым и даже наивным. Какие сыщики, какой сбор сведений, все и так ясно как божий день!

Но остановить Ольгу было не так-то просто. Вика не удивилась бы, узнав, что та женила Гошку на себе. Стрельников, человек добродушный, мягкий, перед таким напором не смог устоять…

— Так, хватит. Не продолжай. Сначала посмотришь, что я из тебя сделаю, потом будешь спорить. Пойдем к нам домой.

— А где вы живете?

— Не сыпь мне соль на раны! У моих родителей. Квартиру снять пока не можем, потому что один Гошка работает, а я нагло сижу на его шее. Ну ничего, еще пара лет, и мы снимем сначала квартиру, а потом купим свою.

— Наполеоновские планы, да?

— А то! Идем, идем, сейчас дома никого нет, все работают.

Вике и вправду идти не очень хотелось, потому что она давно перестала играть в детские игры, а в Ольке, по ее мнению, бурлила дурная энергия, замешанная на инфантильности. Не наигралась она!

Но Вика дала себя увлечь, потому что идти домой ей хотелось еще меньше. Как же получилось так, что в один момент ей стало неуютно в доме, который совсем недавно она представляла себе чуть ли не райским уголком! Потому, наверное, что прежде в этом уголке жил рядом с ней близкий и родной человек, а теперь она делит свой дом с наглым притворщиком, ставшим чужим и неприятным.

— Мне еще информатику учить, — попробовала все же отбиться она.