Буря в старом городе (СИ)

- Ну как сказать, - она вдруг нахмурила тонкие брови, и глаза её наполнились слезами. – Отец мой был должен большую сумму барону Эрнсту фон Габору. Такую, что и сказать страшно. Габор встретил меня после выступления в кабаре и напомнил о долге отца. Сказал, что расплатиться можно домом, землёй. Но тогда мы бы стали нищими и бездомными. И тут Габор намекнул, что есть ещё один вариант. Я должна позировать для скульптуры Артемиды. Её создавал один мастер.  Мне не хотелось потери дома, а значит и отца – он может этого не выдержать. Позировать для скульптуры – занятие не такое уж обременительное, и я согласилась. В один прекрасный день я одела своё лучшее платье и решилась поехать к барону. Мы договорились с ним, что отец ничего не узнает. Так я стала зависеть от Габора.

- Ты сказала, что не знала его, как мужчину.

- У нас с ним ничего интимного не было... Не хочется об этом больше... Да и в сущности - вместе мы мало были. Сначала я приезжала пару раз на сеансы к скульптору. Там был и барон.  Он относился ко мне, ну... как к дочери, что ли. С какой-то отцовской нежностью. Потом он нарядил меня и пригласил в ресторан,  затем я  сопровождала его на светский приём... Вот, пожалуй и всё...

- Всё это не помешало ему тобой расплатиться, - промолвил Мирослав. - И как тебе этот его поступок?

- Не очень...- нахмурившись ответила Виола. – Но я открою тебе одну тайну. Я была на той самой игре у пани Миллеровой. Я видела тебя и ... ты произвёл на меня впечатление. Я подумала – решительный, смелый, осторожный. Готов за друга на всё. Ты ведь приятеля выручал, не так ли? Я считала это своеобразной жертвой.

- Да, я играл для Иржи, - промолвил Мирослав. – Так ты... влюбилась в меня?

Вместо ответа она охватила его руками и прижалась к плечу, вдыхая запах свежего снега.

***

Виола возвращалась из поездки в булочную. Забитый пассажирами трамвай еле полз среди заснеженных опавших листьев.

Девушка совсем озябла. Она шевелила пальцами, чтобы не замёрзли и, прислонившись к холодному стеклу, рассматривала ворон, медленно расхаживающих между деревьями.  В её душе рождалась песенка, которую она варьировала на все лады. Потом она подумала  о Мирославе, который уже должно быть воротился со службы и ждёт её дома. От этой мысли на душе стало тепло.

Но на стук никто не ответил. Открыв ключом, что дал Мирослав, Виола занялась хозяйством - разожгла плиту, стала готовить ужин.

Когда темнота окончательно укутала город, Виола с тревогой стала поглядывать в окно. Мирослава не было.

Тогда она робко постучала в квартиру напротив – к старой Катарине.

- Вы разве не в курсе? – спросила Катарина, шамкая беззубым ртом. – Приходили жандармы – он арестован!

- Какие жандармы, постойте?  Разве Мирослав в чём-то виноват?

- А мне откуда знать? Тут под окнами околачивались двое сыщиков. Я сразу их заметила - посторонние люди. Уж мне – то полицейских не знать! И как только он показался во дворе они его тут же взяли и увели. Вероятно в департамент к себе, а куда же ещё...

В волнении Виола вернулась в квартиру.

«Это не может продолжаться долго. Это какое-то безумие. За что полиции арестовывать Мирослава? Может по ошибке? Тогда он должен вернуться!»

Томительно долго тянулось время. Виола ждала, смотрела на полыхающий огонь. Решила поужинать, но кусок не лез в горло.

Долго сидела в комнате у окна, глядя на налипающий снег на синем окне. Внезапно ей показалось, что чьи-то пальцы прикоснулись к стеклу – показалась бледная рука.

Виола вздрогнула, словно обожглась. Сквозь окно на неё смотрели холодные глаза. Снег рассыпался по длинным прядям волос.

Глава 3. Арест

Мирослав действительно был задержан полицией. Полицейских сыщиков в почти одинаковых чёрных пальто он узнал сразу. На шляпах лепились снежинки, и когда Мирославу предложили последовать в департамент, сыщики отряхнули шляпы.

- Но за что? Я не сделал ничего худого, - пытался объяснить Мирослав.

- Не беспокойтесь. Всё узнаете в комиссариате. Если вы не виновны – сразу же будете свободны.

Добирались в наёмном экипаже. Мирослав переживал из-за того, что его будет ждать и искать Виола, а он не имеет возможности сообщить ей о случившемся.

Когда они вошли в серое здание на город уже навалилась ночь.

В кабинете с крашеными зелёными стенами, при свете лампы, среди кипы бумаг сидел худой человек в потёртом чёрном пиджаке, полы которого блестели. У него был один искусственный глаз, а другим он с издевкой смотрел на собеседника. Рядом в полутени сидел толстячок - секретарь и скрипел пером.

- Я имею честь говорить с Мирославом Липским, чиновником департамента...?

- Да, я Мирослав Липский. Хотелось бы узнать на каком основании я был задержан.

Хозяин кабинета холодно посмотрел на него:

- На том основании, что вы убийца. Ваш плевок в сторону законов общества и привёл вас к аресту.

Мирослав чуть не задохнулся от такой наглости.

- Вы что, с ума сошли? Кого и когда я убил по-вашему? Разве что мух летом. А может мышей, которых полно в подвале. Помнится, я ставил на них мышеловку!

- Ну - ну, вы не ёрничайте! Вам лучше сразу сознаться!