Бунтующие пролетарии: рабочий протест в Советской России (1917-1930-е гг.)

После проведенной редакционной комиссией подготовительной работы и одобрения воззвания Временным ОБ оно было распространено среди рабочих московских предприятий. Воззвание начиналась со слов: "Товарищи! С каждым днем положение рабочих все хуже и тяжелее". Признав, что наибольшую угрозу для пролетариата по всей стране представляет безработица, его авторы обращались к фактам из жизни самих московских рабочих. "Фабрика закрывается за фабрикой по всей Московской области, — декларировалось в документе, — а дальше — это достигнет небывалых размеров, Брестский договор специально будет убивать русскую промышленность (а вместе с ней и рабочий класс)… Да, голод и безработица идут, завоевывая город за городом, фабрику за фабрикой".

По мнению авторов листовки, ситуация усугублялась положением в самом рабочем движении. Все пролетарские учреждения, подчеркивали они, подпали под пресс государства. Так, "Советы из свободных органов объединения широкой рабочей массы, всегда близких массе, стали далекими канцеляриями". Что касается профсоюзов, то "они тоже стали "государственными" органами, важными казенными учреждениями, но свободу свою вследствие этого потеряли, уже не всегда идут в ногу с рабочими интересами, перестали быть органами рабочей борьбы". Те же процессы, по мнению лидеров движения уполномоченных в Москве, коснулись и рабочей кооперации, в отношении которой была начата политика переподчинения правительству. Неодобрительно авторы документа отзывались также о намерениях власти навести на производстве дисциплину и повысить производительность труда через введение на предприятиях тейлоровской системы. В этом правым социалистам также виделись признаки политики огосударствления, угрожавшей самостоятельности пролетариата. Из всего сказанного ими делался вывод: рабочие Москвы должны повторить опыт рабочих Петрограда и Тулы, создавших свои беспартийные рабочие совещания уполномоченных фабрик и заводов.

Однако, начавшись "за здравие", воззвание заканчивалось "за упокой". "Товарищи, относитесь со вниманием к этим совещаниям, — говорилось в нем, — это сейчас, может быть, единственное место, где свободно раздается голос свободного мнения. Посылайте на совещания своих товарищей. Вместе решим, как нам быть. Решим, каким путем пойти, устраивать ли рабочую конференцию или найдем другие способы нашей самозащиты" (выделено мной — Д. Ч).Почему же сами зачинатели рабочей конференции вдруг публично усомнились в ее целесообразности?

Ответ на этот действительно интересный вопрос может подсказать протокол заседания Временного московского бюро от 25 апреля. Кроме недвусмысленных, выразительных разъяснений, почему же организованная оппозиция не спешила с созывом рабочей конференции в столице, выступления, прозвучавшие на этом заседании, дают немало пиши для размышлений на тему о природе и характере движения уполномоченных, его целях и методах. В них содержится немало ценного также и по проблеме взаимоотношений движения уполномоченных с партиями умеренных социалистов. В этом смысле протокол заседания Московского бюро от 25 апреля представляет собой документ уникальный. Очевидно, что, в отличие от протоколов чрезвычайных собраний рабочих уполномоченных Петрограда, он не предназначался для широкой огласки: мнения лидеров и функционеров оппозиции даются в нем без ретуши и без умолчаний, характерных для большинства агитационных документов той поры, вне зависимости от их партийной принадлежности.

На совещании 25 апреля ключевым пунктом повестки дня являлось обсуждение планов оппозиции по проведению празднования 1 мая. Начал работу заседания Мысков. Он предложил создать кроме Бюро еще и "коллектив из представителей всех представленных на совещании товарищей рабочих". Скорее всего, это предложение прозвучало в связи с тем, что в первые недели деятельности движения уполномоченных в Москве роль рабочих в движении и особенно в руководстве им была явно недостаточной. О том же свидетельствует и выступление Епифанова. Он сообщил, что рабочие его завода предложили устроить митинг, где предлагалось "всесторонне" обсудить роль и задачи беспартийных конференций. Очевидно, что такое предложение стало следствием недостаточной осведомленности рабочих и непонимания ими целесообразности создания организаций, параллельных существующим профсоюзам и Советам.

Ровное течение заседания Бюро было прервано выступлением представителя партии эсеров (имя которого в протоколах указано не было). Он начал свое выступление с заявления, что комитет ПСР больше не считает Совет пролетарской организацией, и что поэтому они готовы поддержать создание новой альтернативной организации — беспартийной рабочей конференции. В то же время докладчик подчеркнул, что, по его мнению, созывать рабочую конференцию в Москве было преждевременно и даже опасно. Поэтому эсеры предлагали конференцию рабочих Москвы пока не созывать. Согласно их оценкам, для начала следовало ограничиться широкой пропагандисткой компанией, совещаниями и митингами.