Бумерит

Утверждая, что Блай был менее жесток, чем остальные капитаны, Денинг представляет свою статистику не просто как интерпретацию, которая может быть отвергнута другими – он использует свои выводы, чтобы разрушить «известный миф», будто Блай был садистом. Но Денинг может так поступать, только если принимает свою статистику за объективную истину. Более того, он использует два утверждения: (1) статистика показывает, что Блай был менее жесток; (2) предыдущие объяснения причин бунта всего-навсего отражали ценности своего времени, и это является доказательством более общего утверждения Денинга о том, что каждая эпоха создаёт свои мифы, соответствующие её нуждам и ценностям. Значит сам тезис о том, что мы не знаем, «каким на самом деле» было прошлое, основан на событиях, действительно имевших место в прошлом. Налицо внутреннее противоречие.

– Я, однако, хочу показать, – заключил Джефферсон, – что справедливы обе точки зрения: есть факты и есть интерпретации, причём в любом человеческом знании присутствует и то, и другое. И если мы пытаемся отрицать важность любого из этих компонентов, нас ждут большие неприятности. Оранжевый мем склоняется к позитивизму, эмпиризму и объективизму, утверждающим, что есть только объективные факты. Зелёный мем склоняется к радикальной герменевтике, утверждающей, что есть только интерпретации. Интеграция второго порядка показывает, что обе эти позиции одинаково важны и верны при рассмотрении любых событий.

– Обе эти позиции одинаково верны, – говорит голая Хлоя, бесстыдно демонстрируя свою аппетитную попку и полную грудь, раскачивающуюся на ветру. – «Глава 6. Позиция оленя в свете фар», «Глава 7. Позиция „смотри-что-я-нашла-под-столом-когда-уронила-вилку“».

– Хлоя, что это за Камасутру ты читаешь?

– Марк и его коллеги работают над «интегральной историографией», – сказала Ким. – Они называют её историографией «всех секторов, всех уровней, всех линий, всех состояний».

– Запоминающееся название.

– Это означает, пупсик, что они создают всесторонний подход к интерпретации истории, отличающийся от чисто оранжевого или чисто зелёного подхода. Это как интегральный феминизм, интегральная политика, интегральная экология и т. п. Честно говоря, это очень круто.

– Прямо очень?

Но позже в тот день Карла Фуэнтес провела для нас невероятно увлекательную экскурсию по интегральной историографии под названием «Кто съел капитана Кука?» Я законспектировал её выступление. В смысле, переписал конспект Ким.

Скотт повернулся и посмотрел на Каролину, которая уже некоторое время молчала.

– Каролина? Каролина?

Она тупо смотрела прямо перед собой, видимо, забывшись.

– Если кто-нибудь найдёт Каролину, пожалуйста, сообщите ей об этом, – прошептал Скотт.

Джефферсон улыбнулся слушателям.

– Что мне нравится в зелёном меме и культурологии, так это то, как они растолковывают зависимость человека от множества условий: мы все встроены в контексты внутри контекстов внутри неисчислимых контекстов, и все эти контексты дают нам разные интерпретации мира. Мы уже видели, что интерпретации мира могут быть красными, синими, зелёными и т. д. и что они существуют одновременно с миром объективных фактов, а не подменяют его собой. Мы должны учитывать это, если хотим создать более интегральную интерпретацию истории.

– Так почему же довольно странное мнение, что фактов нет – есть только интерпретации, вошло в моду и стало краеугольным камнем постмодернизма? Почему его отстаивают в тысячах книг? Почему мы так часто слышим его в последние тридцать лет? Очевидно, потому что оно нашло понимание у зелёного мема. Но этого недостаточно, чтобы так невероятно прославиться. Дело в том, что оно полностью подошло бумериту. Фактов нет, ничто не может существовать вне контекста, следовательно, ничто не может существовать вне субъективных интерпретаций. А это значит, что «никто не вправе указывать, что мне делать!» Вот почему бумерит так ухватился за эту важную, но неполную истину, утверждавшую, что интерпретация – это центральная составляющая знания, и самонадеянно заявил, будто ничто не может существовать вне его великого, огромного, раздутого эго.

Джефферсон ушёл со сцены под бурные аплодисменты, сквозь которые время от времени слышался кашель и шум ёрзающих на стульях тел.

– Где он взял такой мозг? – спросил я у Ким. – Неудивительно, что ему дали премию за гениальность.

– Он её не принял.

– Что? Ты же сказала, ему дали премию Фонда Макартуров за гениальность.

– Ему присудили премию, а он отказался. Он сказал: «Это глупая премия, которую глупые люди дают ещё более глупым людям». Эта цитата была на третьей странице «Times». Довольно забавно, да?