Бумеранг. Как из развитой страны превратиться в страну третьего мира

Пожарника из Вальехо, с которым я встречался в то утро, звали Пейдж Мейер. Ему 41 год. У него волосы с проседью и смуглая кожа со следами ожогов на щеках. На лице постоянно играет улыбка. Он не из тех, кто ударяется в религию или в политику. («Я не такой уж праведник».) Религиозное отношение у него разве что только к семье и работе. Он чрезвычайно гордится своей работой, а также коллегами. «Не хочу показаться кичливым, – говорит он, – но многие отделения в городах получше нашего тушат серьезные пожары, может, раз в год, не больше. Мы же тушим их постоянно».

Население Вальехо старше и беднее по сравнению со многими соседними городами, а уж здания, в которых оно живет, и того старше. Типичный дом в Вальехо – очаровательное, легковоспламеняющееся деревянное здание в викторианском стиле. «В этом городе мы сражаемся с пожарами, – говорит Мейер. – Этот город разваливается от старости». Местные условия определяют характер пожарной бригады: эти ребята чрезвычайно энергичны. «Когда я пришел работать в эту бригаду, город был обречен сгореть, – сказал он. – У пожарной части не было даже водоема. Мы приступаем к делу. Тут заходит какой-то болван с хриплой глоткой и давай нас понукать – вы, мол, не слишком поворотливы. А я вам вот что скажу о нашей бригаде. Если нам позвонили и сказали, что задыхается малыш или десятилетний ребенок не дышит, лучше всем убраться с дороги, а то переедем ненароком».

В молодости, чтобы заработать на оплату колледжа, Мейер работал спасателем на озере в центральной Калифорнии. Он думал, что в этой работе не будет особых драматических моментов, но люди то и дело приходили, напивались и тонули. Некоторые из тех, кого он вытащил из воды, были в тяжелом состоянии и нуждались в помощи медиков. Вот тут-то и появлялась пожарная бригада. Он поговорил с пожарными и узнал, что «они просто влюблены в свое дело. Надо начать жить по-настоящему и создать вторую семью. Как такое может не понравиться?». Он приехал в Вальехо в 1998 г., когда ему было 28 лет. Он оставил теплое местечко в Саннивейле, где пожаров было мало, именно потому, что хотел бороться с огнем. «В других бригадах, – говорит он, – я не был ог-неборцем. Здесь же в первые полгода я раз в полмесяца ездил тушить пожар среди ночи. Просто удивительно». Дома в Вальехо в основном деревянные, каркасно-щитовые. Внутренние стены не могут выполнять противопожарную функцию: по всем четырем стенам сверху донизу огонь распространяется так же легко, как по дымовой трубе. Неопытные пожарные в Вальехо, бывало, начинали тушить огонь с первого этажа, а потом обнаруживали, что пламя с ревом вырывается через крышу. «Прибыв на пожар, мы говорим: “Так] Нужно кого-нибудь послать наверх”. Потому что огонь обязательно пойдет прямо на чердак».

Мейер и сам, будучи новичком, допустил эту ошибку. Однажды, вскоре после поступления в бригаду, он спрыгнул с пожарной машины, уже надев дыхательный аппарат, и кинулся в горящую двухкомнатную квартиру. Он выбил дверь и начал заливать огонь. К его удивлению, пожар не унимался. «По идее, температура должна была снижаться, но становилось все жарче и жарче». По защитной маске прямо перед лицом побежали линии, напоминающие дождь, струящийся по ветровому стеклу. Пожарные старой закалки не закрывали уши, чтобы не прозевать повышение температуры: жара содержала в себе критическую информацию. Мейер же мог лишь видеть жару: его шлем плавился. «Если шлем начинает коробиться и плавиться, пора забеспокоиться», – говорит он. Плавящийся шлем, помимо других проблем, указывает на то, что помещение скоро вспыхнет. Вспышка, объясняет он, «это когда одновременно загораются все горючие материалы. После этого вы превращаетесь в вареную картошку в мундире». Нужно было или увеличить подачу воды, или убираться, но его самолюбие велело ему оставаться в помещении, и он остался. Вскоре подоспел другой пожарник с рукавом, у которого была более мощная струя.

Позже он понял свою ошибку: в этом здании было три этажа, оно стояло на склоне, что мешало оценить его истинный размер, и пожар перекинулся на чердак. «Возможно, не подоспей мой коллега вовремя, я бы погиб, по его словам, так оно и случилось бы», – говорит он. Именно тогда у него появился этот шрам на лице. «Мне нужно было научиться правильно оценивать обстановку, – сказал он. – У меня было ложное ощущение безопасности».