Бумажный тигр (II. Форма)

Сейчас будет больно, Чабб, предупредил он себя, пытаясь мысленно прижечь зудящие от ожидания нервные окончания. Сейчас ты услышишь треск кожи, а вслед за ним придёт боль — столько боли, сколько тебе ещё не приходилось испытывать. И ты не сможешь даже закричать из-за кляпа по рту. Ты будешь рычать от боли и, вполне вероятно, обоссышься. Может, если повезёт, потеряешь сознание. Но глаза ты не закроешь, как бы ни было страшно. Взгляни на эту ситуацию с другой стороны. Всё самое плохое, что могло с тобой произойти, произошло двадцать пять лет назад…

— Вы предпочитаете правый глаз, мистер Уильям? А может, вам больше импонируют какие-то другие части тела вашего спутника? Не стесняйтесь, говорите. Губы? Нос? Быть может, что-то пониже?..

Будет больно, Чабб. Чёрт подери, сейчас будет больно, приготовься к этому.

У него нет той защиты, что покрывает Уилла, нет права экстерриториальности. Они с Роттердрахом на территории Нового Бангора в равной степени живы, а значит, остаются уязвимыми друг для друга. Вещественными. И коготь, который с хрустом погрузится в его череп, вырывая смятое глазное яблоко из окровавленной глазницы, тоже будет очень, очень вещественным…

— Ваш запах и верно знаком мне… — пробормотал Роттердрах, позволяя когтю кружить вокруг правого глаза Лэйда, — Запах старческого страха, похожий на запах выветрившейся мочи в подворотне. Почти уверен, нам с вами приходилось где-то встречаться, мистер Тигр, но не помню, при каких обстоятельствах. Что ж, у нас ещё будет время предаться воспоминаниям… Мистер Уильям, позвольте преподнести вам небольшой подарок…

Лэйд ощутил боль. И хоть он ждал этой боли, она пришла внезапно, заставив его выгнуться на кровати. Можно сто лет уверять себя в том, что можешь вытерпеть пытку, что тигриное нутро способно выдержать всё — когда приходит боль, это не имеет никакого значения. Тело всё равно возьмёт своё.

— Довольно! Дайте револьвер.

Боль стихла. Удивительно быстро, но Лэйд ещё несколько секунд вынужден был моргать правым глазом, прежде чем изображение в нём перестало двоится и обрело истинные цвета. Первое, что он увидел — разочарованное лицо Роттердраха.

— Приятно иметь дело с здравомыслящим джентльменом. Он ваш.

Роттердрах передал Уиллу револьвер. Торжественно, как церемониймейстер вручает виновнику торжества запечатанную бутылку шампанского. Глаз, которого Лэйд едва не лишился, запечатлел тот момент, который, предстань он в виде фотографии, мог бы показаться подделкой — человек и чудовище держали один и тот же предмет, при этом их пальцы, соприкасаясь на холодном металле, проходили друг сквозь друга, как пересекающиеся солнечные лучи.

— Меня всегда забавляло, до чего странно организована материя в Его чертогах, — Роттердрах усмехнулся, разжимая хватку, — Мы с вами нематериальны друг для друга, однако одинаково материальны для окружающих нас предметов. Разве не забавно?

Кажется, Уилл не видел в этом ничего забавного. Едва удерживая на весу тяжесть револьвера, он выпрямил руку так, чтоб тот смотрел прямо в ухмыляющуюся алую морду.

— Стреляйте, мистер Уильям. Это отнюдь не тяжело, надо просто…

Лэйд успел услышать сухой хлопок капсюля, мгновенно заглушённый оглушительным грохотом выстрела. В полыхнувшем багрово-красном цветке, ударившем Роттердраха прямо в лицо, мелькнули огненные прожилки. Мелькнули — и растворились в густом пороховом дыму, расплывшемся по комнате.

Яви чудо, попросил мысленно Лэйд. Ты, чёртово чудовище, властитель вод и повелитель материи. Мы с тобой редко в чём-то сходились, мы с тобой ненавидим друг друга, но сейчас тебя просит не Бангорский Тигр, сейчас тебя просит Лэйд Лайвстоун — яви это чёртово чудо, потому что только оно в силах спасти нас обоих…

Он надеялся увидеть развороченный череп и розовую накипь на опалённых выстрелом деревянных панелях. Свисающие алые лохмотья мышц и раздробленные белые пластины, вплавленные в месиво из обожжённых сухожилий. Но увидел лишь торжествующую ухмылку демона в обрамлении клочьев порохового дыма.

— Весьма наглядно, по-моему, — Роттердрах рассмеялся, — Теперь вы видите, мистер Уильям? На вас не лежит Его благословение, как бы вы ни силились уверить себя в этом. Вы просто бесконечно чужой Новому Бангору, заблудившийся кусочек чужого мира.

Уилл выронил револьвер и тот ударился об пол. Не весомо и жутко, как полагается оружию, а глухо и как-то обыденно, точно реквизит, который уже сыграл свою роль и больше не нужен на сцене.

— Значит, я не…

— Не светоч гуманизма в поисках познания меж райских кущей? Нет, мистер Уильям. Вы — раковая клетка Нового Бангора. Смертоносная, неизлечимая болезнь, пожирающая его потроха. Болезнь, от которой не может спастись даже такое древнее чудовище, как он.