Бульвар Постышева

Мне эта вся потеха надоела,
Я заикался здесь уже сидеть!
Здесь Галка уже в корень обурела…
Я шланг гофрированный оторвал себе.

Не ссы, гудок,
Гуди, не заикайся,
Здесь всё ништяк, а вот Шахмин в окне,
И Серж-Чумон шпацире-закаляйся.
А медный колокол уже давно на дне.

Колпак на ашхабадской остановке,
И дрель в шкафу под кофтою лежит.
Сломалась у Гордона установка,
Трипак с сифоном, как журавль, летит.

«А-ля мА фо!» — сказали мне Вадим, —
«Серёга утонул вчера на Кае».
Ну, что ж поделаешь? — гербарий продадим…
Баклан приехал к Вовке на «Урале».

Зеленый коврик у сосны валялся,
Там шифоньер у нас в углу стоял.
Вчера мой пудель Тоша обосрался.
Слесарный опыт Генка перенял.

Живее всех живых моя стамеска!
Лафа! — вчера я вылечил сифон.
А эта передача — интересна!
Урвал себе Австрийский телефон.

Мы на Сенюшку с бабами рванули,
Серега шпалу целую вогнал.
Вчера кому-то под живое пнули…
Трамвай речной на Ангаре пропал.

Он выход запасной у Бакалеи сделал,
Людовик восемнадцатые соснул.
Мы на «Ковровце» с Комиссаром следом.
Подводный снайпер в Гоби утонул.

Мне Юра с таксопарка говорил,
Что страус самый лучший альпинист.
Вчера на Жульку Тобик норовил…
Поддатый на эстраде гитарист.

Мы в кукурузе — я и моя Маша,
Ну, а в поселке Бамовском темно.
Серега в «кости» выиграл, а Наташа
На лошади с Егором за гумно.

Сегодня мне приснился дряблый гном.
Я мелочь нашакалил в туалете.
Кто видел нас вчера с большим ведром,
Паяльник бы засунул в жопу Свете.

Да, да! Согласен! Полное Говно! Покуль даже читать бы не стал! Но — не стоит давать рецензии школьнику из восьмидесятого года. Чем нас пичкали, то мы и писали. Хотя наш кругозор был совсем не узкий — это заметно даже в этом шуточном, предназначенном только для посвященных, наборе рифм. Ведь, откуда не возьмись, появляется и такое:

Я хотел бы признаться в любви,
Снова добрым стать, милым и нежным.
Но кому? — все куда-то ушли.
Вот, оставили, даже одежду…

Кроме «Литературной газеты», которую выписывали мои родственники, были ещё и журналы «Химия и жизнь» и «Наука и жизнь» («Охота и охотничье хозяйство», разумеется, тоже были, но к творчеству они имели косвенное отношение). В этих журналах новшества науки и техники нам особенно были интересны, потому что они, как правило, меньше всего забивались политикой, и, умея читать между строк, можно было черпать «потустороннюю» информацию. Согласитесь, что это немало! А дух саботажа, провокации и нетерпимости окружающего мира так характерны для Хиппи, так характерны и для подростков, познающих мир, так характерны для ребят нашего класса. «Чем хуже — тем лучше!» — говорили мы сами себе и шокировали своими выходками учителей и других лживых взрослых. Но!

Тренировка есть тренировка. Физическая ли, поэтическая ли — смешай их, и наряду со стишкам на потеху приятелям, проскользнут строки, в которых неоднозначно прочтутся серьезные пожелания настоящим друзьям. Хорошие строки — так я считаю. Пусть им далеко до настоящих стихов, зато лживыми их не назовешь, и сопли в них отсутствуют. А то каждый вечер по телеку песенка давит на мозги про «ёжика с дырочкой в правом боку». (А ведь баба-то с мужиком уже взрослые! — неужели это их самовыражение по жизни?!)

В том же десятом классе, на второй день после Нового года, мой друг получает письмо (снова, не исправляя):