Бульвар

Я взял ее за голову, и она, от неожиданности мо­его действия, мгновенно, даже немного тревожно бросила на меня затуманенный взгляд. Поняв мое желание, сразу расслабилась. Я поцеловал ее. Своей другой рукой, обхватив меня за шею, она жадно по­кусывала мои губы, а рука, которая ласкала малы­ша, так сжала его, что мне стало больно. Я инстинк­тивно оторвался от нее и шепнул в лицо:

— Полегче, это же не милицейская дубинка!

— Прости, — машинально ответила Валя, не вни­кая в смысл сказанного. Осторожным движением руки я направил Валину голову вниз, как бы под­талкивая на более решительные действия. Через не­сколько мгновений мой отупевший, до боли напря­женный малыш утонул в теплой Валиной радости. Сначала ее голова медленно качалась из стороны в сторону, потом стала ритмично двигаться сверху вниз.

Совсем разомлевший, я сначала гладил Валю по волосам, потом прошелся рукой по спине, вытянул из-под нее платье, оголив белые, как молоко, бед­ра (ни плавок, ни трусиков на ней не было). Погла­живая бедра, переместил руку вперед, и осторожно пальцем вошел в ее промежность. Нащупав на вер­хней стенке небольшой бугорок, мягко и осторожно начал его массировать.

Валя повела бедрами, томно и сладко застонала, но малыша из губ не выпустила.

Совсем расслабленный, я закрыл глаза, чувствуя, как тепло от моего малыша заполняет все тело. А пальцем продолжал массировать бугорок на вер­хней стенке Валиной промежности. Ее стон делался более глубоким и пронизывающим.

В какой-то момент ее вдруг дернуло, всю сотрясло дрожью и, освободив моего малыша от своей влаж­ной горячей ласки, она бросила голову мне на грудь, выдохнула стоном наслаждения и возбуждения.

Резкая остановка мгновенно остудила мой полет чувств, и я чуть ли не силой наклонил Валину го­лову вниз. И вновь почувствовал, как возвращает­ся несказанное блаженство. Через несколько минут прилив взбесившейся трепетной волны подкатился к сердцу, и мой малыш, готовый вот-вот лопнуть от перегретого чувствами напряжения, взорвался ост­рым освободительным фонтаном.

Валя закашлялась, но ее губы малыша не остави­ли: осторожно и нежно, по уже спокойному и обмяк­шему, прошлась по нему губами, напоследок коснув­шись языком головки, и откинулась рядом со мной на диван. Из левого краешка ее губ выкатилась мутно-белая капелька. Валя почувствовала это, вытер­ла ее рукой, растерла на ладонях. Какая-то необъяс­нимая полуулыбка показалась на ее лице.

Несколько минут мы сидели молча, глубоко вды­хая и медленно выдыхая воздух. Я налил вина. С легким просветлением, взглянув друг другу в гла­за, без слов выпили.

Валя прислонилась к моему плечу, и я услышал ее тихий голос:

— Ты не подумай что-нибудь плохое. У меня такое впервые. И, не буду врать, — очень понравилось.

— Так начни практиковать с мужем, — предло­жил я.

— Нет, он не поймет! — отмахнулась Валя и, как мне показалось, с ноткой легкого сожаления.

— Почему?

— У мужей другая логика...

— Какая еще логика?

— Сразу начнет выяснять, где я этому научилась, откуда такое умение? И, понятно, ревность, ссоры... А я нигде этому не училась! Просто чувствую, хочу... Нет, с мужем все просто: я снизу, он сверху, и чаще в темноте.

— А ты все-таки попробуй проявить инициативу: незаметно, осторожно — вдруг ему понравится,— не скажу, чтоб настойчиво, рекомендовал я Вале.

— О, нет! Лучше жить спокойно, тихо, тем бо­лее что он очень ревнивый. Да и вообще — муж сов­сем для другого: с ним детей рожать надо, воспиты­вать их, и чтобы в доме была полная чаша. Ну а для души — вот ты у меня появился, — хитровато блес­нула глазами Валя, прижимаясь ко мне.

На такое рассуждение Вали я только усмехнулся, да и что можно на это сказать?!

Уже было далеко за полночь, когда мы допили вино, и Валя провела меня на улицу.

Ночь была теплая, ясная, лунная. Глянешь на улицу — далеко видно. Только тени от деревьев и домов непроглядны.

В тени Валиного дома мы остановились, и она, обвив руками мою шею, жадно впилась своими гу­бами в мои. Я повернул ее спиной к себе, она не­много наклонилась, схватилась руками за забор. Задрав на бедра платье и держась за них руками, одним движением своего малыша я вошел в Валин источник...

Валя стонала.

— Тихо, тихо, — успокоил ее я. — Соседи могут ус­лышать.

Моя трезвая логика не действовала на Валино так неожиданно возникшее увлечение, которое, может, впервые открылось для нее какими-то мгновения­ми своей неисчерпаемой, бездонной тайны любви. Да и сам я начал тонуть в ощущении нового сладко­го чувства. Со страстным стоном, мы почти одновре­менно кончили наше дикое безумство.

Еще любовным огнем согревался мой малыш, медленно сменяя свое напряжение на удовлетворен­ную легкость, как я услышал взволнованный Валин голос:

— Господи, как же хорошо!

Несколько дней подряд мы развлекались с Валей. Случалось, даже днем, когда Леша был на работе или ездил в район по каким-то колхозным нуждам, и Валя забегала ко мне, будто набрать белого нали­ва, которого у меня было много и который успел уже созреть.