Булавин (СИ, ч.1-2)

  - Даем слово чести, - почти в такт один другому, сказали пленные воины, - что с сего дня и часа, мы обязуемся пять лет верно служить Войску Донскому как вспомогательные жолнеры, и защищать мирных переселенцев на Кавказ.

  Булавин удовлетворенно кивнул и, прежде чем наемник и шляхтич покинули барак, он обратился к Ковальскому:

  - Раз такое дело, и мы с вами сговорились, пан Тадеуш, то ты назначаешься временным командиром первого отряда вспомогательных войск, который направляется из этого лагеря на побережье Каспийского моря.

  - А я?

  Подал голос Густав Кранц.

  - А ты, Шварцнегер, елки-палки, - атаман улыбнулся, - так и быть, его заместитель.

  Бывшие пленные, а ныне командиры вспомогательного отряда, вышли наружу, и спустя пятнадцать минут, вместе с небольшим обозом, во главе отряда из шестидесяти человек, покинули лагерь для перемещенных лиц и двинулись на восток. Охрана у поляков, литовцев и наемников была символическая, всего пять конных казаков. Однако сбежать из них никто не пытался, ибо каждому уже успели объяснить, что за побег одного человека, головами поплатится его десяток, а за командира и заместителя наказание понесет весь отряд.

Река Куго-Ея. 27.12.1711.

  Эта история началась утром двадцать четвертого декабря. За пару дней до этого мы с женушкой, по чистому первому снегу, приехали в Булавинск, где должна была состояться свадьба Михайлы Кобылина на хорошей девушке из одной уважаемой староверской общины, ныне проживающей на берегах Дона. Под это дело комендант крепости пригласил гостей, съехались наши ватажники, и мы даже попа из Черкасска заказали. Все чин чином, провели обряд, покатались по степи на санях, во дворе крепости накрыли столы, вокруг поставили переносные печи-жаровни и давай гулять, да так знатно и весело, что все довольны остались.

  Разошлись заполночь, а когда отошли после ночной попойки, которую мы все вместе, гости и ватажники, собирались продолжить за вновь накрытыми столами, в крепость влетели три конных казака. Одного из них я знал, десятник Евграф Аверин, мужчина серьезный и авторитетный, лет десять назад потерявший во время налета закубанцев всю свою семью, и оттого зацикленный на мести ногайцам, и постоянно находящийся на пограничье. Понятно, что такой человек не на свадьбу заехал, а по какому-то важному для него делу. Но праздник есть праздник, и мы встретили его как положено. Только он появился на дворе и вместе со своими казаками прошел между жарких печей-времянок к столам, так сразу же получил в руки кубок с вином.

  Десятник против обычая не пошел, поднял кубок, кивнул в сторону Михайлы Кобылина и его невесты, и провозгласил:

  - За счастье молодых!

  - За счастье!

  Гости, ватажники и пограничники, все кто был в состоянии стоять, сидеть или хотя бы полулежать, поддержали Аверина. Звон кубков и чарок, разнесся в морозном воздухе крепостного двора. Люди выпили и новый возглас пограничного десятника:

  - Горько!

  Эхом Аверину отозвались две сотни голосов, снова поддержавшие его:

  - Горько!!!

  Молодые встали и поцеловались, а когда они сели на свое законное место во главе праздничного стола, Аверин посмотрел на меня и мотнул головой в сторону, мол, отойдем. Так и есть, не погулять авторитетный казак приехал и, провожаемый встревоженными взглядами односумов и жены, я отошел к ближней жаровне, возле которой мы с десятником и остановились.

  - Помощь твоя нужна, Никифор.

  Ходить вокруг да около Аверин не стал и сразу перешел к делу.

  - Чем могу, тем помогу, Евграф. Что от меня требуется?

  - Тут дело такое, сразу не объяснишь, - старый казак протянул над жаровней мозолистые загрубевшие руки, погрел их, и спросил: - Ты знаешь, что у меня ногайцы всю семью истребили?

  - Слышал об этом.

  - Так вот, это были воины из орды Чар-Аслана, которого калмыки под Нижним Чиром распушили.

  - Я там был.

  - Знаю, - десятник на миг смежил веки, и продолжил: - После этого разгрома, хан к персам на Кавказ ушел, а все его кочевья в верховьях Кубани остались. Прошлый год они еще как-то вместе держались, а этим летом их кубанские казаки и черкесы начали гонять, правитель-то, к врагам перебежал, к персам, то есть, значит, они сами по себе. И теперь от всей орды Чар-Аслана осталось всего несколько родов, которые пока как-то избежали грабежа соседей, и сами по себе кочуют. Один из таких родов сейчас недалеко остановился, на реке Куго-Ея.

  - Степняки, значит, поближе к границе решили прижаться?

  - Да. Однако долго они на месте не простоят и вскоре дальше пойдут. Куда, не знаю, но думаю, что под крыло какого-нибудь сильного хана попросятся.

  - Сколько воинов в кочевье?

  - Не больше полутора сотен.

  - И ты предлагаешь, чтобы мои ватажники перешли границу и на территории закубанцев налетели на это кочевье?

  - Все правильно. Ты родственник Петра Булавина, владетеля Эльбузда, и тебе за налет на это отколовшееся кочевье ничего не будет. Было бы время, я бы в Черкасск поехал и свою вольную ватагу собрал. Но еще день-два и уйдут копченые, а мне именно этот род достать нужно.

  - А он чем-то от всех других отличается?