Булавин (СИ, ч.1-2)

  Что-что, а казаки, как и любое военизированное общество с давними традициями, хоть викингов вспомнить, хоть римлян времен становления республики, хоть европейское рыцарское сословие, уважают красивую победу, особенно, если ее одержал свой боец. Ну, а мне, раз уж пришлось подраться, необходимо поддерживать репутацию крутого бойца, и рукопашная схватка при многочисленных свидетелях этому весьма поспособствует. Пройдет день, другой, и все Войско будет знать, как два заезжих богатыря сошлись в рукопашной схватке с пятью, шестью, десятью казаками, и те их одолеть не могли, а Никифор Булавин вышел и вмиг обоих уработал. Эх, не жизнь, а сплошная продуманная пиар-акция получается.

  Я направился к бараку, где остались мои вещи. Дело к вечеру, сейчас своих работяг на Булавинск отправлю, и если потороплюсь, то к полуночи вполне смогу оказаться в Черкасске, а завтра весь день можно проваляться с супругой в постели.

  - Никифор, - остановил меня сотник.

  - Что?

  - С этими ляхами, которых ты свалил, что делать?

  - Они скоро оклемаются, травм у них нет. Прикажи переселенцам выкопать зиндан и киньте их туда. Вернусь, пообщаюсь с ними, интересные люди.

Войско Донское. Богатый Ключ. 03.10.1711.

  Два бывших воина Посполитого Рушения, шляхтич Тадеуш Ковальский и наемный жолнер Густав Кранц, уже четвертый день подряд сидели в глубокой земляной яме. Настроение у обоих пленников, которые почти одновременно попали в плен под Дубно, было, конечно же, паршивое. Хотя кормили заключенных вполне прилично, два раза в день, воды было вдоволь, а казаки охранной сотни над ними не издевались и не пытались как-то унизить.

  Кажется, все сложилось вполне прилично, задуманный пленниками побег не удался, но они живы, почти здоровы, и их не пытаются убить. Кто другой, на месте Ковальского и Кранца радовался бы этому обстоятельству и строил планы на будущее. Но Тадеуш и Густав были сильно задеты тем обстоятельством, что их, профессиональных воинов и псов войны, походя, вырубил какой-то восемнадцатилетний юнец. И большую часть своего свободного времени, а его было много, они посвящали обсуждению рукопашной схватки, после которой оба оказались в бессознательном состоянии.

  - Как же мы так влипли?

  Вновь вспомнил драку с казаками Кранц, который прислонился мощной спиной к стенке варварского земляного узилища, под названием зиндан, и тоскливо посмотрел наверх, на серое осеннее небо, лишь кусочком видимое со дна почти пятиметровой ямы.

  - Не начинай.

  Не желая касаться неприятной темы, шляхтич оборвал немца. Однако тому было тоскливо, хотелось поговорить и, прикоснувшись рукой к большой шишке, которая выглядывала из локонов грязных белокурых волос, он воскликнул:

  - Да как не начинай!? Мы с тобой бывалые бойцы, на пару четверых казаков держали, а тут вышел из барака этот парнишка, и накостылял нам, да так, что с одного удара меня свалил. А я, между прочим, самый лучший кулачный боец в Данциге.

  - Случается, что и чемпионы падают, - философски заметил Ковальский.

  - Только со мной это впервые. - На некоторое время наемник замолчал, а затем спросил шляхтича: - Как думаешь, что с нами дальше будет?

  - Не знаю.

  Тяжко вздохнув, Кранц вновь посмотрел наверх и крикнул:

  - Казак!

  - Чего тебе, немчура?

  В светлом проеме появилась голова седоусого мужчины лет под шестьдесят с оселедцем на голове.

  - Слышь, дед, - коверкая слова и с трудом подставляя их по смыслу, сказал наемник, - долго нас здесь держать будут?

  Охраннику, судя по всему, было скучно, и он, подобно Кранцу, был не прочь поговорить, поэтому ответил пленнику, а не ушел молча в сторону, как те казаки, что стояли на страже возле зиндана до него:

  - Это не ко мне вопрос.

  - А к кому?

  - К Никифору Булавину и его односумам, они здесь все решают.

  - Дедушка, сделай доброе дело, напомни о нас.

  - Вот мне делать нечего.

  - Ну, что тебе стоит, подошел, сказал и все.

  - Ладно, посмотрю на ваше поведение.

  - На том свете тебе это зачтется, добрый самаритянин.

  Немец снова откинулся на стенку зиндана, поморщился, и опять потрогал ладонью шишку на виске. Старый казачина, было, хотел отойти от ямы, но в разговор вступил шляхтич:

  - Дедушка, а тебя как зовут?

  - А тебе зачем? - подозрительно прищурился охранник.

  - Хочу знать, за кого в храме свечку поставить, мы ведь все христиане, что ты, что мы.

  - Родители Борисом назвали.

  - Запомню, - Тадеуш кивнул подбородком и спросил: - Борис, а кто он такой, этот Никифор Булавин?

  Казак задумался, пожевал тонкими блеклыми губами, усмехнулся и ответил:

  - Никифор воин.

  - Так ведь и мы не ополченцы какие-нибудь. Чего же он нас так легко в драке побил?

  - Ты, шляхтич, воин профессиональный, с детства ученый, и оттого сильный да ловкий, а Никифор воин природный, ему сам мир помогает. Значит, ты против него, как щенок против матерого волка.

  - Обидно говоришь, Борис.

  - Зато правду.

  - Казак, а что с нами дальше будет?

  - Да, говорю же, не знаю я, не мои вы пленники, а войсковые.

  - Ну, хотя бы примерно скажи, как сам думаешь.