Булавин (1-2)

  - А ничто. Солдаты своего полковника-иноземца на штыки вздели, и теперь они гвардейский полк Астраханской республики, живут вольно, довольствие получают в полной мере, и оплату в серебре.

  - И много им платят?

  - Пока немного, по три рубля в месяц, но обмундирование, оружие и припасы все за счет городской казны.

  - Брешешь, наверное.

  - Чтоб мне пусто было, именем господа Бога нашего Исуса Христа клянусь.

  - А ты, по словам твоим, видать, что старовер.

  - Да, это так, по старым, дедовским канонам, все обряды справляю, и на это у нас никаких гонений нет.

  - Подумать надо!

  Все это происходит в ночной темноте, хоть глаз выколи, и в разговор пластуна и солдата неожиданно вмешивается голос офицера, хорошо понимавшего, что здесь и сейчас происходит:

  - Отставить! Ерофеев, смирно! Каналья!

  - Ваш бродь, да я...

  Звуки хлестких пощечин и снова голос офицера, который обращается к пластунам:

  - Бунтовщики, вы еще здесь!?

  - Мы не бунтовщики, но мы здесь.

  - Не будет к вам перебежчиков, так что не рвите горло. Все наши солдаты и драгуны кровью ваших пленных казаков замараны, поэтому будем завтра биться, и разобьем ваше проклятое мятежное племя.

  - Кто и кого разобьет, офицерик, мы еще посмотрим, а насчет солдат, я так скажу, что они люди подневольные, и грех свой искупить, в отличии от тебя, они завсегда смогут.

  Офицер не ответил, и пластуны по всей линии оборонительных сооружений продолжали агитировать солдат на переход к казакам. И пока все это происходило, в крепость Усмань, на военный совет съезжались командиры булавинских полков и армий.

  Мы с отцом прибыли в крепость раньше всех, лишь только стало смеркаться. Въехали в разбитые ворота, посмотрели на разрушенные стены и прошли в большую деревянную башню, стоящую по центру этого укрепрайона. Здесь отец поприветствовал командующего обороной крепости сотника Кривоноса, тут же его обнял и повысил в чине до полковника. Пока суть, да дело, расспросы и разговоры, появились чумазый и грязный полковник Павлов, и серьезный атаман Беловод, которые выползли из окрестных лесов, а за ними и остальной командный состав армии подтянулся.

  Сначала, говорили про разгром Третьей армии, и Беловод с Павловым подробно рассказали о сражении под Крутиково, а Кривонос их слова подтвердил. Затем, провели разбор оборонительной операции по прикрытию Воронежа, и все присутствующие командиры признали, что Павлов и Беловод действовали хорошо, и на их месте не многие бы смогли столько продержаться. Однако были подмечены и ошибки, в частности то, что отойди запорожцы и стрелки в Воронеж, город мог бы устоять и продержаться до подхода подкреплений. Впрочем, нечего на зеркало пенять, если у самого рожа кривая, и атаманы с полковниками командиров Третьей армии виновными в падении города не считали.

  Предварительный разговор был окончен. Все присутствующие помянули замученных царскими войсками людей, и приступили к планированию сражения, в котором они должны были одержать убедительную победу. На какой-то момент полковники замолчали, и пока другие думали, первым высказался Иван Павлов, кряжистый мужчина лет сорока, эдакий образ крепкого кулака с обрезом из фильмов про Гражданскую войну.

  Полковники и атаманы, а всего на военном совете было около тридцати человек, сидели вокруг двух сдвинутых столов. Павлов встал и, посмотрев на Кондрата, сказал:

  - Атаман, разреши, я слово скажу?

  - Говори, Иван, - согласился Кондрат.

  - Так вот, браты, - начал полковник. - Довожу вам диспозицию. Долгорукий и Боур закрепились на берегу реки Усмань. И после всех боев, которые произошли, с ними осталось одиннадцать тысяч солдат, драгун, дворян и слобожан, и вдобавок тридцать пушек. Они окружили свою позицию валом, и теперь будут стоять в обороне. У нас с вами восемь тысяч пехоты, двенадцать тысяч конных казаков и двенадцать пушек, левый и правый фланг обнажать нельзя, и поэтому Мечетин с Кумшацким привели не все свои силы. Так ли я говорю?

  - Правильно!

  - Верно все сказал!

  Командиры поддержали Павлова, и только Кумшацкий, подкрутив ус, спросил:

  - Все так, да вот только почему ты, Иван, решил, что царская армия будет стоять в обороне?

  - А иначе никак, - ответил полковник. - От Усмани вы стоите и дорогу перекрываете, а путь на Грязи мы с Беловодом держим. Вчера нас драгуны фон Делдина и Гулица атаковали, попробовали с лесных засек сбить, так не сдюжили и назад отошли.

  - А разве Долгорукий не может принять боя в чистом поле?

  - Конечно, может. Однако продовольствия у него нет, солдаты голодные и на пустой желудок долго не выстоят. Он надеется на помощь, и будет ждать того, что мы кинемся на него в лоб, измотаем себя, а затем, он выйдет и разобьет нас.

  Следующий вопрос Павлову задал Кондрат:

  - Что за помощь к Долгорукому идет? Кто и откуда?

  - Полковник Иртеньев из Тамбова через Шемхань движется. С ним Смоленский, Казанский и два новых пехотных полка, вместе с дворянами. Это около шести тысяч пехоты, полтысячи конных и не меньше пяти пушек. Сила серьезная, а будет он у нас через три дня.

  - И что ты предлагаешь?