Булат

Капитан не ответил. Даже не пошевелился.

– Любезный? – купец отвернулся, чтоб не шибал в ноздри кислый дух и потряс капитана за плечо.

Тот шевельнулся, разлепил веки и непонимающим взглядом уставился на Афанасия.

– Говорю, пристать нам надо к берегу. Добро даете?

Ни слова не говоря в ответ, капитан поднял худую руку с синими нитями вен и нежно погладил по щеке не успевшего отстраниться купца.

– Тьфу, пропасть, – сплюнул тот в таз, потирая щеку.

Прикосновение капитана было холодным и скользким. Будто снулой рыбой по лицу мазнули.

Видимо, на это движение ушли все силы немощного. Он уронил руку и закрыл глаза, затих, будто преставился. Афанасий вынул из петли кувшин и потер о рукав медный бок. Поднес заблестевшую поверхность к губам капитана. Она немного затуманилась. Жив, слава Богу, но в таком состоянии, что не лучше мертвого.

Он-то думал, вдруг на поправку идет капитан, а тот – совсем никуда. Значит, все так и остается, как было: самый главный человек – боцман этот с рожей бандитскою да повадками вкрадчивыми. На словах-то «господин, господин», а на деле-то как захочет корабль под свою руку взять… Я-то и не против, да ему вдомек ли? Полоснет еще по горлу во сне и спровадит за борт. А мореходам все равно кого хоронить. Нельзя им говорить, что при смерти капитан, пусть думают, что скоро поправится, тогда и его, купца, глядишь, не тронут.

Афанасий устроил хворого поудобнее, чтоб не скатился на пол при качке, и вышел из каюты. Достал нож, прикрыл дверь, подсунул лезвие под кованый крюк, что допрежь болтался без дела и опустил его в ушко. Подергав ручку, убедился – заперто надежно. Вышел на палубу, кивком подозвал боцмана.

Тот подошел, воровато оглядываясь. Зря он это, хотя… И мореходы, и путники уже заметили их странные перешептывания и следили за ними внимательно. Может, думают, что они на пару замышляют что против корабля и капитана? По нынешним временам вполне здравая мысль, ну да ладно, с этим после.

– Ну, что капитан сказал? – спросил боцман вполголоса.

– Плох капитан. С трудом понял, о чем я ему толкую, – солгал Афанасий.

– Но разрешение пристать дал? – перебил его боцман.

– Как не дать, дал. Он хоть и плох пока, но дело свое знает. Наверное, уже скоро и на поправку пойдет. Хотя странно… Сыпь у него какая-то на лице открылась. Не заболел ли он чем у вас тут случайно? – будто науськиваемый кем-то свыше, соврал купец, сам того не желая.

– Аллах защити! – пробормотал боцман. – Что за болезнь на нашу голову?

– Болезней разных много. Бывают, что от дурных мест, а бывает, что с едой попадают. Капитан-то наверняка в городе отдельно от команды кушал, так вот, может, попалось ему что-то нехорошее. В Европе такие хвори города выкашивают.

– Ох, несчастье, – пробормотал боцман без особой, правда, печали. – Так выживет капитан?

– На все воля… Аллаха, – ответил Афанасий. – Наверное, выживет, отлежаться только надо.

– Господин, а вы б не последили за ним? – спросил боцман.

– Как это? Почему я?

– А вдруг болезнь заразная? Вы с ним все равно уже разговаривал, и мы-то нет, – пробормотал боцман, отстраняясь от купца.

Афанасий наморщил лоб, почесал в бороде, будто решаясь. Хотя сам едва сдерживал улыбку, ведь то ему было и надо. Верно он характер боцмана раскусил.

– Ладно, послежу, а ты давай свисти своим, чтоб не спали.

Боцман убежал, топоча босыми пятками и на ходу прикладывая ко рту серебряную дудку. Над палубой раздалась пронзительная трель, матросы побежали по снастям. Корабль, заскрипев, лег на борт, входя в поворот, чтобы обогнуть западную оконечность острова.

Афанасий подошел к перилам, всматриваясь в остров, мимо которого они проходили. Его глаз искал постройки на берегу, дымки костров, иные следы человеческого присутствия. Хотелось понять, как живут другие люди. Сравнить их быт с виденным в Индии, Хорасане и других местах. Записать опять же, если отыщутся подходящие слова. Но взгляд натыкался только на темную полоску зелени, начинающейся сразу за прибрежным песком.

К полудню остров пропал за кормой. Сначала исчезла полоска зелени, потом основание скалы, потом и вся она будто утонула в пучине. Афанасий до вечера сидел на носу, читая церковные книги, но взгляд его все время соскальзывал со страниц на волнующуюся морскую голубизну. То ли описание церковных обрядов было не так интересно, то ли неизведанная даль манила сильнее, но в голове после чтения ничего не осталось.

Когда солнце начало медленно топить свой диск в океане, Афанасий поманил боцмана, и они снова спустились в трюм. Расстелили карту на поставленном на попа бочонке.

– Ну, где твоя Абиссиния? – набросился на него купец.

– Да вот, господин, тут должна быть, – боцман ткнул пальцем в плохо прорисованный берег. – Если посчитать, то скоро уж доплыть должны. Наверное, – добавил он, чуть подумав

– То есть ночью, во тьме?

– Ну да.

– А как же камни, отмели, островки маленькие? В темноте ведь дэв знает на что наткнуться можно!

– Ага, тем более, что ветер нас в сторону берега несет, – поддакнул боцман.

– И что будем делать?

– Так, может, вы сходите к капитану, спросите, что он думает?