Булат

Из-за стены, кувыркаясь и оставляя за собой дымный след, вылетел дымящийся горшок. Ударился об землю и покатился, оставляя за собой огненную дорожку. Другой попал в одну из осадных башен. Разбился с треском. Вверх взметнулись языки жгучего пламени. Лизнули стропила, отогнали толкальщиков. Воины на верхних этажах закричали благим матом, многие сиганули вниз, не дожидаясь, когда пламя до них доберется. Затрещали поломанные ноги. Со стен послышались торжествующие вопли. Еще несколько горшков угодили в толпу наступающих пехотинцев, разбились о подставленные щиты, вытягивая горящие языки вглубь строя. Заметались по полю горящие куклы. Опрокинулась паровая пушка, ошпаривая людей свистящим паром из треснувшего котла.

Сверху раздался треск бьющегося горшка, брови опалило огненной волной. Афанасий поднял голову. На крыше прикрывающей механизмы башенки разгоралось пламя. Сухое дерево темнело на глазах, вспухали на нем малиновые огоньки.

– Руби! – не помня себя, заорал купец и хватил саблей по подпорке башенки. Скривился от пронзившей руку боли. – В сторону отваливай!

Рекруты, похватав у кого что было, кинулись рубить опоры. Сунув саблю за кушак, Афанасий выхватил топорик и с маху вонзил его в подпорку. Башенку тряхнуло. На руку купцу упала горящая капля. Он чертыхнулся, вытер руку о штанину, оставив на ней жирный след, ударил снова. Подпорка дрогнула. Еще раз. Топор выворотил из дерева огромный кусок, обнажив светящееся белым нутро. Еще удар. Треснула подпорка. Он подскочил к следующей. Да эта-то уж почти и перегорела. Купец перерубил ее одним ударом. Рекруты справились с другими. Поднатужившись, вместе откинули в сторону уже вовсю пылающую крышу.

– Что расслабились, вперед! – скомандовал он, тряся обожженной кистью. – Поехали!

Раздался скрип, лишенная части защиты лестница снова покатила, скрипя и раскачиваясь.

Пушкари тем временем направили орудия в то место, откуда летели горшки. Один столкнулся на взлете с каменным ядром. Над самой стеной расцвела огненная хризантема, опаляя кожу полуголых индусов-защитников, поджигая чалмы и бороды. Занялись живые факелы. Иные упали в крепостной двор. Иные, не в силах выносить жара, бросились наружу, в ров. Их мучения прекращали болты генуэзцев и пули китайцев.

Ковыляя и переваливаясь на ухабах, лестница подъехала почти к самому рву. Здесь, под стеной было относительно тихо – сверху стрелять неудобно. Скорее можно было от своих получить шальной выстрел в спину, чем от врагов в лицо.

Словно в ответ на мысли купца в один из зубцов ударило раскаленное ядро. По темной воде рва хлестнуло каменной крошкой, раздирая в клочья толстые лотосовые листья.

– Не стреляйте! Не стреляйте! – закричал Афанасий, обернувшись и размахивая саблей, будто пушкари на земляных укреплениях могли его услышать.

Но они, кажется, услышали, а может, и сами догадались перевести прицел. Ядра стали ложиться правее и левее того места, где остановилась лестница, отгоняя защитников, двинувшихся было встречать хорасанцев. Китайские стрелки тоже заметили их успех и наддали жару. Действовать следовало быстрее, пока враг не сообразил, что к чему, и не направил через ворота отряд на вылазку.

– Четыре человека ворот крутить! – распорядился Афанасий. – Работать, как проклятые. Двое рядом, за щит. В оба смотреть, чтоб веревки не застряли в блоках. Ты командуешь, – он ткнул пальцем в грудь муллы, раздобывшего где-то великоватый кожаный шлем и криво насадившего его на лысеющую макушку.

– Э, нет, я с тобой! – тряхнул тот головой, отчего шлем его, наклоненный в одну сторону, подпрыгнул и переехал на другую.

Спорить было некогда. Купец мельком оглядел свое воинство, явно позаимствовавшее оружие и доспехи у убитых на поле собратьев. Грех, конечно, мертвых обирать, а что делать, если живым воевать нечем?

– Ладно, сзади держитесь, не суйтесь в пекло, – пробормотал Афанасий и повернулся к дородным мужикам, успевшим к вороту. – Начинайте!

Те налегли. Вздулись вены, покраснели лица. Заскрипели блоки, натянулись канаты из размочаленных и заново скрученных лиан. К удивлению всех, первой выскочила и упала назад нижняя секция. Встала трапом. После нее другие поползли вверх, к краю стены.

– Вот ведь придумщики, – покачал головой Афанасий.

Попробовал ногой широкую ступень и убедился – держит мертво. Сделал несколько шагов, за ним двинулся мулла, а потом и остальные воины его отряда.

Лестница была сделана хитро. Ее секции выезжали одна из-под другой и защелкивалась в специальных пазах, так что можно стоять, пока раскладывается следующая. Но стоять особо не хотелось. У того места, к которому двигались крюки на конце крайней секции, врага видно не было, но появиться он мог в любой момент.

– Эй, правее чуть бери! – закричал мулла крутившим.

Снизу послышался скрип. Лестницу сильно повело вправо. Чтобы не упасть, Афанасию пришлось присесть и схватиться руками за деревяшки, чуть не выронив саблю. Внизу мелькнули темные воды рва с огромными листьями на поверхности.

– Тише там, собаки! – воскликнул мулла, с которого от рывка слетел шлем.