Булат

– Да вот я ж тут написал, – визирь развернул перед пашой свиток, наверное, уже не в первый раз. – Книжица с записями, порошки неизвестного свойства, желание обогнуть Каспий с юга и посетить те места, где находится Аламут. На мой взгляд, этого вполне достаточно для обвинения. Вот и судья, и офицер разделяют мое мнение.

Тюрки закивали подобострастно.

– Развяжите его, – пролаял паша, небрежно отодвигая в сторону загораживающую обзор бумагу.

– Что вы, как можно?! – в один голос воскликнули визирь и судья, Энвер-эфенди молча отошел от них подальше.

Один из воинов отделился от стены, неслышными шагами, не вязавшимися с его грузным видом, приблизился к стражникам и в два движения перерезал путы незаметно появившимся в руке кинжалом. Не отводя его от горла купца, другой рукой помог ему подняться. Отступил на шаг, не убирая кинжала.

Афанасий распрямился, потирая затекшие запястья. Паша вперил в него тяжелый взгляд.

– Дайте ему кинжал!

– Как же можно! – растеряно спросил визирь.

Еще один воин отделился от стены и, вынув из ножен короткую саблю с простой рукоятью протянул ее Афанасию. Тот взял, не понимая, чего от него хотят. Взвесил в руке. Оглянулся. Нападать на него вроде никто не собирается. Так зачем все это? Может, хотят убить с оружием в руках? Эти, пожалуй, и убьют, с грустью подумал Афанасий, оглядывая пристально смотрящих на него ветеранов.

– Теперь поставьте перед ним кумган, – распорядился паша. Молодой человек с тонкими усиками и тонким девичьим станом вынес деревянный столик на одной ножке и поставил на него медный кувшин.

– Бей! – приказал купцу Исмаил-паша.

Афанасий примерился и с размаху саданул клинком под горлышко. Кувшин со звоном отлетел в угол. Юноша поднял его и снова поставил на стол – в месте удара была небольшая вмятина.

Паша сделал неуловимый жест. Тот же юноша приблизился, забрал у Афанасия из рук саблю и подошел к столику. Движения купец не заметил, просто раздался лязг, и сабля по рукоять оказался в кувшине, насквозь пробив обе его стенки в самом толстом месте.

– Вот так с оружием должен управляться убийца. А этот деревенщина… Да ты на его руки взгляни, Фатих. На них следы тяжелой работы, а не воинского искусства.

Афанасий посмотрел на свои лапы, сжал их в кулаки и снова разжал.

– Иди сюда, – скомандовал Афанасию паша.

Тот приблизился на несколько шагов. Но дальше его не пустил один из воинов, преградив дорогу обнаженной саблей.

– А как он ходит? Фатих, посмотри и послушай. Топочет. Переваливается, как беременная свинья. Конечно, он силен. И в бою он может быть страшен. Но какой из него ассасин? Или представь, как он такими руками взвешивает и отмеряет нужное количество яда? И ловко насыпает его в вино. Чтоб даже те, кто сидит рядом, не заметили? Не можешь? Вот и я не могу, – сам себе ответил паша.

Визирь втянул голову в плечи.

– Нет, ты ответь. Похож он на подготовленного опытного убийцу, такого, как ты тут расписываешь? – снова спросил паша.

– Некоторые убийцы очень удачно маскируются под людей, на которых даже и не подумаешь, – промямлил визирь.

– Если б ты привел мне маленькую девочку и сказал, что она ассасин, в это я поверил бы гораздо скорее, чем в то, что последователи ибн Сабаха взялись тренировать этого колосса. В лучшем случае его отправили бы ухаживать за лошадьми или таскать камни. Или я не прав?

Визирь опять не ответил. Смотреть на него было жалко. Текер-ага едва сдерживал ухмылку, а Энвер и вовсе лыбился, почти не скрываясь.

– Все, Фатих, предупреждаю тебя последний раз. Если ты еще будешь плести интриги и заговоры или находить их там, где их нет и в помине, я напишу султану. А у него с такими, ты знаешь, разговор короткий.

– Но, сиятельный Исмаил-паша… – начал Фатих.

– Вон отсюда! – рявкнул паша.

Визирь, подбирая полы расшитого кафтана, бросился к выходу, следом за ним потянулись его стражники.

– А вы что встали? Тоже убирайтесь, – произнес он чуть мягче, глядя на подручных опального вельможи.

Те, опасливо оглядываясь, поспешили на выход. Один ветеран уловил за воротник ярыжку Сабира и указал на валяющуюся палку и обрезки веревок, которыми был связан купец. Тот поднял мусор и стрелой вылетел из зала.

– И ты иди себе, путник, – устало сказал паша Афанасию. Из голоса его исчезли рыкающие интонации, а может, купец к ним просто привык.

– А вещи? – спросил Афанасий, смело глянув на низенького, но сильного человека.

– Да, вещи тоже забирай, – паша махнул рукой – мол, и не задерживайся.

Молодой человек поднял с пола оставшийся от Энвера шелковый мешок и передал Афанасию. Взяв его под локоть, повел из покоев Исмаил-паши. Купец на ходу изучал содержимое мешка. Книжица на месте. Заветные мешочки тоже, кошелек, изрядно похудевший, тут же. Ну и слава Богу, подумал он, завязывая горловину мешка крепким узлом. Во дворе, из которого спешно убрались все чиновники со своими присными, молодой человек положил Афанасию руку на плечо.

– Путник, лучше тебе уйти из города. Фатих злопамятен. Сиятельному Исмаил-паше он мстить побоится, а тебя, если увидит на улице, не помилует.