Бугорландские Хроники

Ошарашенный услышанным, Горох так растерялся, что ни чего не смог на это ответить. Исправить создавшееся неловкое положение и пошатнувшийся престиж завоевателей, взялся безбашенный Мороз. Встав в полный рост в проеме амбразуры, так, чтобы его отовсюду было хорошо видно, он без всякого рупора так отчехвостил Тефлона, и всю его родню до седьмого колена, по отцовской и уж тем более по материнской линии, что тому ни чего не оставалось, как в спешном порядке, позорно, ретироваться. Мороз же еще долго посылал ему вслед самые страшные проклятья, а напоследок даже в клочья разодрал свой новый клоунский сюртук.

Тем временем, все Виргеумское войско, выстроившись в боевой порядок, прямиком отправилось … на обед.

Согласно бугорландским военным законам, солдатам и офицерам строго настрого запрещалось воевать в выходные и праздничные дни, а также во время обеденного перерыва. Первый пункт военного устава Бугорландии так прямо и гласил – «Война – войной, а обед по расписанию». Второе пункт устава был на эту же тему, и гласил – «Режим питания военнослужащих нарушать нельзя».

В обеденное время в Бугорландии ни кто не работал. В это время дня в стране закрывались абсолютно все предприятия и учреждения, магазины, школы, библиотеки, и все жители дружно шли домой на прием пищи.

Даже Дюбель, и тот закрывал с часу до двух пополудни центральные ворота Трунштейна и шел на кухню обедать. И все, кто опоздал, вынуждены были заходить в Трунштейн с черного хода, даже короли.

Так повелось издавна и ни кто не смел эти правила менять. Когда Вильдебранд Третий хотел было урезать обеденное время на пятнадцать минут, его самого тут же урезали на целую голову. После этого ни кто из королей на обеденное время покушаться не решался. В том числе и Виргеум.

Глава 24. Первые потери.

2.24.1.

После того, как Виргеумское войско отправилось на обед, Горох решил от них не отставать и тоже пойти отобедать. Обедал Горох вместе со своими приближенными за одним общим столом. В тот раз, как пишут историки, на обед у завоевателей был вермишелевый суп с тушенкой, а на второе овсяная каша. Питались завоеватели в основном местной пищей, поскольку тюремного пайка, выдаваемого им Грифуссом, вполне хватало. Только в выходные и праздничные дни Горох разрешал увеличить тюремный рацион продуктами из своих личных запасов. В будние же дни тюремная пища была хоть и калорийной, но недостаточно вкусной, что нравилось далеко не всем завоевателям.

И вот, когда Хомяк принес из кухни огромный котелок с овсяной кашей, Факс поморщился, и спросил у него:

– Это что это еще за баланда такая?

– Овсянка, сэр! – пафосно ответил Хомяк, накладывая молочно – зерновую жижу ему в тарелку.

Этого режиссер уже не выдержал и во всеуслышание заявил, что эту дрянь он есть не будет.

Горох же, будучи не привередливым царем, ел все, что ему положат в тарелку. Того же он требовал и от своих поданных.

– Овсянку будут есть все, заявил царь Факсу.

– А я – ннне буду, заартачился режиссер.

– Будешь, собака! – заорал в гневе царь.

– Нннне бууууду…

– Тогда – вон отсюда! – воскликнул в сердцах царь, ударяя со всей силы кулаком по столу. И тогда Факс молча собрал свои вещички и покинул столовую, а потом и тюрьму. Спрыгнул со стены и даже не расшибся.

Оставшиеся за столом клоуны, в установившейся мертвой тишине, быстро, не поднимая глаз, доели свою кашу.

– Такая прекрасная, понимаешь, пайка, несколько успокаиваясь, заметил Горох, с удовольствием поедая овсянку. – Здоровая и калорийная, чего ему, еще нужно?

Историки до сих пор спорят о том, выгнал ли тогда Горох режиссера только из-за стола или из тюрьмы вообще. Современные ученые все больше и больше склоняются к тому мнению, что Факс и Горох просто не поняли друг друга. И царь вовсе не собирался выгонять строптивого режиссера из своего окружения, а только хотел лишить его сладкого на десерт. Так или иначе, но факт остается фактом – на одного завоевателя в тот злополучный обед в тюрьме стало меньше.

2.24.2.

Злоключения же режиссера на этом не кончились. Не успел он отойти от тюрьмы, как его тут же поймали, арестовали и прямиком доставили в стан к Виргеуму.

– Очень, очень рад Вашему решению добровольно покинуть мою тюрьму, похвалил испуганного Факса король. – Еще мой дедушка, несравненный Фердинанд Пятый, говорил, – что «настоящей интеллигенции не место в тюрьме. Она должна быть здесь, в окопах». Вспоминая этот известный лозунг своего деда, Виргеум тактично заменил слово «гнить» на слово «быть» по простоте своей наивно полагая, что суть высказывания от этого не меняется.