Буги-вуги

— Я что? против что ли? Я и говорю — мне, наоборот, интересно. Артуш, давай, конечно. Я в смысле — почитай.

— Какие времена были, — с сожалением сказал Маныч. — В газетах не прочитаешь.

— Не пуп чесать деревянной ложкой.

— Верно, Миша, говоришь. Вы, ребята, конечно, простите меня, я что-то совсем бухой, несу всякое. Но что толку если я вам про Натали Саррот или Алена Гинзбурга буду рассказывать? Какое вам дело до того, что разрушение формы может доходить до абсолюта? А? Вам же скучно будет. Про авангард мне… «Авангард». Ха-ха. А почему? Потому что вы живёте никак. Ни холодные, ни горячие — только выплюнуть. А у нас и в самом деле время было интересное. Живое. Настоящее. И жили интересно. Весело, дырбулщир, жили. А вы, я смотрю, даже веселиться и то не умеете. Неинтересно у вас. Скучные вы, как валяный сапог. Пойду-ка я, пожалуй.

— Артух, погоди, ебтыть, куда бухой-то? Да садись ты!

— Не-е-ет, чуваки, я вот не пойму: вы нормальные, нет? Вы же не музыканты. Не му-зы-кан-ты. Для вас музыка — всего лишь блям-блям. Я уж не говорю про… Про философию музыкальную, например. Что это не песенки. Музыка — это не песенки. Вы же не понимаете в этом ни… Какой там «хрен»! полногтя и того. Вы примитивных вещей, самых примитивных, самых дошкольных не понимаете, а про атональный джаз рассуждаете. Про размеры, четверти, — Маныч недоуменно развел руками. — Или я уже совсем зарос, что перестал въезжать? Знаете, что Шёнберг говорил? Впрочем… Елда с ним, сказал Максим. Хотя бы что такое гармония знаете? Ну-ка, скажи! Молчи. Молчи на хуй! Молчи немедленно!! Что ты скажешь?! Что ты рот открываешь, как беременная курица? Всё равно наврешь! Ты этого не можешь знать. Не! Да! Но! Вы знаете, как лабух с лабухом разговаривает? А? Вот пришли мы к чувихам. Сидим-сидим, — Маныч икнул, — облом нависает. Он мне говорит: «Бекар?» Я отвечаю: «Модерато». Всё!!! Что ты понял?! Ты ничего не понял. Чеши пуп деревянной ложкой. Поял? — набычился Маныч, по-блатному вывернув губу. — За «понял» сидел три года, поял? И ничего не поял. Поял?!

— Ты чего, Артух, обиделся что ли?

— Да ладно, — Маныч вяло махнул рукой. — Не надо сфорцандо[105]. У вас дома чеснок есть?

— В доме может и есть, а мы не держим.