Буги-вуги

Так, полинезийцы, по нашему явно несправедливому мнению, бытующему в широком сознании, как о людях островных и духовно неразвитых, инстинктом и высокой чистотой помыслов, определили для женщин широкую систему табу, носящую сакральный характер. В этой системе женщинам запрещалось даже обедать с мужчинами (что широко, кстати, распространилось почти по всей Океании), не говоря о ином: женщинам запрещалось употребление некоторых видов пищи; вход в святилище и жилище вождей, они не могли входить в лодку и ходить по некоторым дорогам.

На острове Новая Ирландия девушек, достигших половой зрелости, сажали в маленькие тесные клетки, где они должны были сидеть безвыходно несколько лет. Не правда ли замечательная традиция!

Но не только на Тихом океане люди были столь прозорливы и умны. У народов арктического Севера, например у ненцев, мы тоже найдем немало прекрасных обычаев. Так, женщина у ненцев не могла прикоснуться к промысловому инвентарю, перешагивать через него, не могла прикасаться к нарте, на которой перевозили священные изображения, не могла обходить кругом чума, не могла употреблять мясо медведя, осетра, щуки, головы оленя и др.

Как видим мы, к великому нашему сожалению, мудрость веков погребена под толстым слоем пыли нелепых дозволений, которые принесла нам цивилизация — враг всего святого, по мнению великого волшебника мысли и чувства Ж.Ж.Руссо. «Вкушайте возмездие, — говорит Руссо, — за наше надменное стремление выйти из счастливого неведения, на которое нас обрекла вечная Мудрость». И верно! Что мы видим теперь, отягощенные злом? Лицемерие, осторожность и невозможность поступков. «Всегда хорошо отзывайся о женщинах вообще, — упаднически восклицал Себастиян-рок-Никола-Шамфор, — хвали тех, кто тебе нравится, а об остальных не говори вовсе: водись с ними поменьше, остерегайся им доверять и не допускай, чтобы твое счастье зависело от одной из них, пусть даже самой лучшей». И даже Вольтер, могучий ум просвещения, расписывался в бессилии перед женским естеством: «Успеха в жизни добивается лишь тот, кого поддерживают женщины. Значит их нужно изучать. Запомните же, что все они — лгуньи и шлюхи».

Кстати, надо сказать, что вторая половина восемнадцатого и начало девятнадцатого веков, ознаменовалось тем, что все лучшие умы того времени, не исключая и Канта, обратились к теме, так волнующей нас сейчас.

Такой просвещенный светлый ум, как Гердер, писал: «Я, может быть, слишком озлоблен против ученой женщины, но чем я виноват? Ведь это отвращение, внушенное самой природой». Один из столпов французского романтизма Альфред де Виньи, сказал с открытым сердцем:

                   Все лучшее в жизни делить со змеею

                   Которая вьется, свое чешуею

                   Влачася в грязи и на солнце блестя!

                   Нечистое сердцем, больное дитя!

Нет ни одного поэта, раз уж мы привели здесь стихотворные строки, который был так же знаменит, который затмевал в области литературы всех своих современников, среди которых были очень крупные величины, который своим поэтическим гением охватил такой обширный горизонт, который своей гениальной фантазией создал многочисленных героев, воплотив их в неувядаемые образы, как Шекспир. Именно его гениальному перу принадлежат следующие строки:

                   Во гневе женщина — источник мутный,

                   Лишенный красоты и чистоты —

                   И как бы жажда не была велика

                   У человека, он его минует.

Поэт говорит сердечно и со всей прямотой: «Твой муж — твой господин»; «Как подданный перед своим монархом, так и жена должна быть перед мужем».

Хотя Шекспир в своих произведениях и не дал гневную отповедь, однако, он не проявил и слабости мужского характера мужественно воскликнув с открытым забралом: «Коварство — имя твое, женщина!»

Георг Кристоф Лихтенберг высказался не менее возвышенно: «То, что они называют сердцем, находится значительно ниже четвертой пуговицы жилета». И совершенно справедливо добавил: «У женщины местоположение чувства чести совпадает с центром тяжести ее тела».

А Байрон? Нет ни одного великого поэта, который был бы так родственен русскому духу. Как говорили в девятнадцатом веке — он писал пером Пушкина, водил рукой Лермонтова. Этот благородный и высокоодаренный человек, как и Наполеон, отзывался о женщинах весьма достояно и правдиво: «Положение наших женщин в обществе неестественное. У турок в этом отношении уж куда лучше. Они запирают их, но при этом женщины гораздо счастливее. Дайте женщине зеркало и сладости и она довольна. Я страдал от второй половины рода человеческого, сколько помню себя. Наиболее мудры те, которые не вступают с ними ни в какие отношения. Рыцарская служба у женщин, может быть, такое же жалкое рабство и еще более жалкое, чем всякое другое».

Сколько светлых лучей прорезало в это время мрак, покрывавший всю Европу! Большая часть познаний, которыми ум человеческий теперь гордится, были уже предчувствуемы тогдашними умами, миру недоставало только форм прекрасного, и он отыскивал их, обратив взоры на древности. Прикоснемся же и мы к тем величественным эпохам и приоткроем драгоценные кладовые незамутненного разума.