Будет по-моему

— Я поспорил на нее, Кайс, не соблазню за неделю – отдаю десять штук зелени, а ты знаешь, у меня их нет, — вздыхает в трубку. Ты, сука, скоро дышать перестанешь, захлебываясь кровью. — А еще ты знаешь, что я не проигрываю, — веселится он.

— Данилов, ты с чего вдруг такой смелый? С какой дряни тебя так прет? — рычу тихо в трубку.

— Я завязал, — слова начинает тянуть, понимаю, что врет, только что принял.

— Я тебя голыми руками на части порву, если ты еще хоть раз к ней приблизишься.

— Ты же мою девочку трахнул, помнишь? А у нас уговор был, что я трахну твою, — я не сразу врубаюсь, о чем он говорит.

— Послушай, можешь трахать любою левую девчонку, с которой я был раньше. Та тоже была левая, однодневка, — даже имени ее не помню, было такое года два назад, тогда Алекс еще не вкидывался.

— А я эту хочу.

— За эту я буду убивать. Сходи к Турчинову в больничку, сделай выводы, — я ни хрена не уверен, что останусь с братьями. Готов прямо сейчас сорваться в Москву.

Моя девочка под присмотром. Алекс не тронет ее, каким бы торчком он ни был, а понимает, что я его грохну. Противный голос нашептывает, что мне понадобилось не так много времени, чтобы заманить Золотинку в свою постель, а Алекс смазливый, и девчонки на него ведутся.

Златка не все.

Она не поведется.

Мля-я-я, как же сложно себя в этом убеждать, не сорваться.

Номер Златы у меня на подкорке записан, но я запрещаю себе звонить. В таком состоянии я опять не сдержусь. Она и так напугана, отвернулась от меня. Еще раз напугаю – сбежит.

— Я улечу сразу после ваших боев, — возвращаю телефон Тиму. Он кивает, понимает, что меня здесь не удержать. Хорошо, что бокс стоит в начале игр, а замыкают борцы. Два, максимум три дня – и я в Москве.

*****

Телефон мне привозят только в обед. Мне кажется, я достаточно спокоен, чтобы поговорить вечером с Золотинкой. Как только на ринге отстреляется Демьян.

Вставляю сим-карту, куча сообщений «вам звонили». Среди них ни одного от Златы. Цепляет так, будто ржавым крюком прошлись по сердцу. Тут же перезванивает Андрей, от него и Максута до хрена пропущенных. Зрители шумят, поэтому быстро выхожу из зала к раздевалкам.

— Макар, привет, — по голосу слышу, волнуется.

— Говори, — сердце замирает, перестает биться, будто чувствует, что-то случилось.

— Таракан… бля, Макар… мы тебе говорить не хотели…

— Ты родишь или нет?! — ору в трубку, не обращая внимания, как на меня оборачиваются члены других команд, застрявшие в коридоре. — Что этот сука еще сделал?

— Избил Злату… — перед глазами красная пелена. Что значит избил? Как, бля, можно было на нее руку поднять? Она же нежная, маленькая, хрупкая, как статуэтка. Она моя! Ее нельзя трогать! Он труп… — Мы его с нее сняли, когда он…

Макар

— Он пытался… — Андрей не решается озвучить, наверняка уже жалеет, что рот открыл. В голове рождаются предположения, но я запрещаю себе думать, что он прикасался к ней своими погаными руками.

— Что он пытался сделать? — слово «пытался» в данном случае совсем не успокаивает. Мысленно я уже заливаю его кровью пространство вокруг себя.

— Изнасиловать, — выдыхает, спотыкаясь на каждой букве. А меня накрывает, перед глазами бордово-кровавая пелена. Я хочу видеть, как он подыхает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Не помню, как сбросил вызов. Не помню, что заходил в раздевалку и бросил команде, что возвращаюсь в Москву. В голове каждую секунду взрывается мысль, что Золотинка там одна. Я обязан быть рядом. Спрятать в своих объятиях, успокоить. Она не должна бояться жить, не должна бояться таких мразей, как Таракан. Не допущу, чтобы с ней еще раз случилось что-то плохое. Мне головой о стену хочется биться, потому что допустил такой поворот событий, не досмотрел, не уберег.

Желать женщину недостаточно, она должна быть счастлива рядом с тобой, находиться в безопасности, жить в достатке. Мы учимся на своих ошибках, эту ошибку усвою на всю жизнь. Эта ошибка, как острый кинжал – вскрыла мне внутри вены, захлебываюсь своей кровью, потому что какой-то урод посмел сделать ей больно, а я корчусь в агонии, дохну от чувства вины.

— Ты куда собрался? — следом за мной в номер врывается Демьян, рычит агрессивно.

— В Москву, — я в бешенстве, дико зол, но не на него. Не хочу драться с братом, но если он встанет на пути, я сорвусь.

— Ты чего творишь? Тим сейчас на ринге! — орет он. До меня доходит, что я бросил друга, но я не могу остаться. Тимур поймет.

— Таракан избил Злату, пытался ее изнасиловать, — сквозь зубы цежу. В горло будто песка насыпали, стоило это произнести, и меня сильнее накрыло. Все тело будто ледяными иголками утыкано, я его не чувствую, только боль ощущаю – ее боль.

Обхватывая пятерней затылок, Демьян ругается. Его лицо меняется на глазах. Я продолжаю кидать в сумку вещи и документы, Демьян, словно тигр, мечется по номеру.

— Закажи мне билет, ты остаешься здесь! — резко выдает брат.

— Ты охренел? — встаю в позу.