Будет больно, моя девочка (СИ)

— Серьезно? Тогда почему ты, поджав хвост, идешь вместе с нами, если такой крутой и плевал на правила, м? — смотрю ему в глаза и, кажется, даже не моргаю.

Мейхер ухмыляется, а потом смотрит себе под ноги.

— Заметь, я предупреждал. Не один раз, — шепчет мне прямо на ухо. От его голоса волоски дыбом на шее встают.

— Как страшно, — хихикаю. Не знаю, насколько убедительно, но, судя по реакции Мейхера, который морозит меня глазами, он мне верит.

В кабинете Орлова нас рассаживают за стол, и практически сразу начинается какая-то комедия.

— Клим, — Максим Сергеевич впивается взглядом в Захарова, — расскажи, пожалуйста, как вчера все произошло? Арсений тебя бил?

Захаров теребит лацкан пиджака, поднимает взгляд, смотрит на меня. Такие глаза у него в этот момент… Он же боится!

Мельком кошусь на Арсения. Тот выглядит самоуверенно. Развалился на стуле, вытянул ладони вдоль стола и смотрит ровно перед собой.

— Он, — Клим открывает рот, бросает взгляд на Мейхера, осекается. Молчит пару секунд и только потом продолжает: — Он, точнее, Арсений, он меня не бил.

— Майя говорит, что лично видела, как Арсений Мейхер тебя ударил.

— Ей показалось. Мы шутили.

Впиваюсь глазами в Захарова, но на меня он даже не смотрит.

— Да он его запугал, вы не видите, что ли? — взрываюсь и неосознанно перехожу на крик.

— Майя, — классная кладет ладонь мне на плечо. — Успокойся. Пожалуйста.

— Да он же… Он… Он специально, — тычу пальцем в этого гада, который успел подготовиться. Чем он угрожал Захарову? Что ему сказал?

— Майя, Клим говорит, что они шутили. Ты же сама слышишь. Какой смысл ему врать? Он прекрасно знает, что в нашей школе за рукоприкладство отчисляют, — деловито заявляет директор. — Если все было так, как говоришь ты, Климу проще обвинить Арсения и избавиться от его нападок таким образом.

Смотрю на этого трусливого, не имеющего никакого достоинства мужчину, и чувствую отвращение, видимо, тогда меня и начинает нести.

— А может, Клим понимает, что сына олигарха никто отсюда не вышвырнет, Максим Сергеевич? И скажи он правду, то проблем в его жизни станет только больше?

Мой вопрос звучит громко в повисшей тишине. Классная зажимает рот ладонью, Захаров таращится на меня, будто я как минимум с Плутона. Ну а Мейхер — ему весело. Он откровенно ржет.

— Простите, — моментально берет себя в руки и извиняется за смех. — Просто вы сами видите. Она не только на меня наговаривает, Максим Сергеевич, но и на вас, — подчеркивает голосом. — Целый кабинет свидетелей.

— Да? Выходит, что в бассейне не ты меня вчера тоже топил?

Эта беседа превращается в какой-то цирк. И чем больше проходит времени, тем абсурднее становится ситуация.

— Нет. Ты это сделала сама.

— Что? Ты больной?

— Прекратите! — взрывается директор.

— Она в меня влюблена.

* * *

Это заговор? Орлов сейчас подыгрывает этому… Мейхеру?

Чтобы прийти в себя, требуется время. Дышу через нос, но часто и глубоко, аж ноздри раздуваются. Гнев во мне начинает переливаться через края терпения. Его совсем не осталось, как и сил принять всю эту ситуацию спокойно и рассудительно. Эмоции пробиваются наружу. Хочется кричать. Спорить с пеной у рта, но я понимаю, что это все бесполезно сейчас.

Он обложил меня по всем фронтам. Подготовился. Запугал Захарова, придумал эту историю про любовь. Выставил меня набитой дурой с манией преследования, которая по нему сохнет и хочет мести.

Меня!

А Клим? Как он мог. Я ему помогла, а он вот так вот…

— То есть, — смотрю на директора, — по-вашему, я вру? — не шепчу, но голос звучит тихо. Даже подрагивает.

Сжимаю пальцы в кулаки.

— Майя, мы все, все понимаем. Сами были в вашем возрасте. Ты умная девушка, отличница, активистка, но такое поведение переходит все границы. Я вчера позвонил родителям Арсения, потревожил. Они занятые люди, как и твои. Понимаешь? А все из-за того, что ты затаила обиду. Твоих родителей я не дергал, как ты и просила, — выделяет последние слова голосом. Он становится более громким и, мне кажется, даже сочувствующим. Наигранно, конечно, но все же. — И теперь я понимаю, зачем ты об этом просила…

Орлов очень показательно вздыхает. Классная, все еще маячащая за моей спиной, нервно постукивает носком туфли по полу.

— Марта Витальевна, — практически пищу, — ну хотя бы вы понимаете?

— Майя…

— Вы все здесь не видите дальше своего носа, — вскакиваю со стула. — Все!

— Майя, — классная с ужасом оглядывает меня с головы до ног. — Что с тобой происходит? Прекрати себя так вести.

— Это что с вами происходит?! — направляюсь к двери.

— Я тебя не отпускал, Панкратова, — подмечает Орлов.

— А я вашего разрешения и не спрашивала.

Вылетаю из кабинета и хлопаю дверью. В глазах встают слезы, но я делаю глубокий вдох и чувствую, как они отступают.

— Я… Я с ним такое сделаю. Такое! — бормочу от отчаяния, пока бреду по коридору в класс английского.