Будет больно, моя девочка (СИ)

— А, эти, — морщит нос. — Темненькая — это Уварова, она тут по стипендии учится. Нищенка, — хрюкает со смеху. — Ой, прости, — тут же накрывает рот пальцами.

— А дальше? — рассматриваю брюнетку, симпатичная.

— Блондинчик — это Шилов, у него отец программные обеспечения какие-то делает для оборонки, кажется. Сыночек не в него, зашуганный весь, с нами никуда не ходит. Очкарик — это Панов, у него мамаша — инфоцыганка. Тоже придурок, короче. С ними еще Ритка Алексеева тусуется, страшная, как ядерная война. Из Эмиратов еще не прилетела. А что?

— Изгои, получается?

— Ну нет, наши с ними общаются, но так, натянуто.

— Зачем? — перевожу взгляд на Лизу.

— Да не знаю…

Пономарева морщит нос, смотрит на меня, потом переводит взгляд на троицу.

— И правда, — хмурится, — зачем? Они никогда не вписывались…

— Вот и мне кажется, что странно, — ухмыляюсь, вытягивая ноги под партой.

Лиза прикусывает нижнюю губу, прищуривается и начинает кивать.

— Ты вне школы с теми, кто тебе не нравится, любезничаешь? — довожу ее до нужного мне вывода.

— Нет. Ты прав, — улыбается.

— Ты вроде хотела для нашей с Маратом вечеринки приглашения замутить?

— Да, у меня куча идей…

— Это я понял, Лиза, — касаюсь пальцами ее запястья. — Думаю, что этой четверке там делать нечего.

Пономарева снова бросает взгляд на третью парту.

— Согласна. А Майку с Веркой? Как я поняла, у вас с Панкратовой конфликт…

— Ну, не позвать старосту будет совсем моветон, — уже открыто угораю.

— Ну да. Плюс Майка хоть и правильная, но своя.

— Определение «своих» мы в ближайшее время пересмотрим, Лиз, — подмигиваю. — Ты же мне поможешь?

— Конечно. Я всех нормальных пацанов и девчонок тут знаю, — сияет, как натертая монета.

— Очень выручишь.

— Да ты что, — краснеет, — мне несложно.

Лиза убирает за уши волосы и потирает ладони друг о друга.

— Только получается, что в столовой пересесть придется. Эти с нами сидят, — косится на троицу.

— Им придется, Лиз, не нам.

А дальше все идет по накатанной. Лиза успевает за урок до обеда оповестить весь класс об изменениях, а на большой перемене заявляет, что сидеть с убогими больше не намерена, потому что и так давно их терпела.

Бросаю взгляд на Панкратову, она сидит с нами, но на словах Пономаревой даже вилку роняет. Краснеет вся. Смотрит на происходящее с неподдельным ужасом в глазах.

— Лиз, ты офигела? — наезжает на Пономареву. — Если корона жмет, сама отсядь.

— Май, о тебе речи нет. Ешь, вот и продолжай.

Панкратова ловит мой взгляд. Злится.

— Ребят, — обращается ко всем, — так нельзя. Вы чего?

— Майя права, — поддакивает ее подружка, кажется, Вера.

— Слушайте, — вмешивается кто-то из Лизкиной свиты, — если так за них беспокоитесь, можете отсесть с ними!

— С удовольствием. Придурки! — Майя демонстративно поднимается со стула и садится за соседний стол, к той самой троице. А вот ее подружка медлит. Въехала уже, что происходит.

В итоге, конечно, следует за Панкратовой молчаливой тенью, но вот сомнение в ее бегающих глазках я уловил и заметку для себя сделал.

— Легче прям дышать стало как-то, чувствуете? — смеется Лиза, и оставшиеся постепенно начинают ей поддакивать.

Я же остаюсь как бы ни при чем.

Вижу только, как Марат закатывает глаза, но, ни капли не смутившись происходящим, продолжает жрать свой обед.

— А там что за парочка? — смотрю на стол чуть дальше. — Они, кажется, в нашем классе, — говорю сидящей рядом Лизке.

— Это Швед и Сафина. Неразлучники наши. С девятого класса встречаются. Те еще снобы. С нами не садятся и не общаются почти. Вдвоем вечно. Ну, с Майкой и Беляковым еще иногда, а так считают себя элитой, — Пономарева кривит губы.

— Швед и Сафина? Что-то знакомое. У предков не алмазная империя, случайно?

— Ты знаешь? — удивляется Лиза.

— Мой отец с ними сотрудничал как-то. Отойду на минутку.

Поднимаюсь и направляюсь к этой парочке.

— Присяду? — выдвигаю для себя стул.

Девчонка бросает на меня безразличный взгляд, переглядывается с парнем, после чего они вместе кивают.

— Благодарю. Арсений.

— Лейла.

— Амир.

— Приятно. К нам пересесть не хотите?

— К подружкам Лизки? — Лейла закатывает глаза. — Прости, но мы со всяким сбродом не общаемся. К Пономаревой вопросов нет, а вот к ее «подружкам», которые за ней вечно таскаются…

А все куда интересней, оказывается. Говорил же, что нужно только подтолкнуть. Половина здесь считает себя лучше остальных.

— Я думаю, что все изменится, — оглядываюсь на «свой» стол. — Мы в субботу устраиваем вечеринку с братом. Приезжайте. Лишних людей не будет.

— Тогда скидывай адрес, — улыбается Швед и протягивает мне ладонь.

Пожимаем руки.

После уроков Пономарева увязывается за мной следом, что мне только на руку. Мысль о том, что ее подружки всего лишь свита, которая дает фон королеве, ей безумно нравится. Поэтому очередная рокировка на следующий день в столовой проходит как по маслу.

Но что самое приятное, похожая ситуация происходит и в параллельном, и в-десятых классах. Дурной пример заразителен.

* * *