Будда слушает

— Прекрати бороться, — в его тоне не чувствовалось ни намека на превосходство или менторский тон. Он просто озвучивал свои мысли — без напряжения, без желания навязать свою позицию. — Когда добиваешься чего-то через страдание, то и результатом станет страдание. Отпусти ситуацию, понизь ее важность. Твое предназначение — получать удовольствие, помнишь?

— А если ты жаждешь стать писателем, но твои книги никому не нужны, — выпалила Барбара. — Получается, что ты все-таки ограничен в таланте?

— Все ограничения в голове. Твои ресурсы неисчерпаемы. Если ты расслабишься, сосредоточившись на красоте процесса, то конечный итог превзойдет твои самые смелые ожидания. Но есть еще один момент, о котором я бы хотел рассказать.

— Какой же? — Барбара снова удивилась тому, как легко раскрывается перед малознакомым человеком. Все это казалось сюром, фантасмагорией — и журнальный столик, на котором рядом с индийскими блюдами соседствует пистолет, и весь этот богато обставленный дом, где она стала желанной гостьей, и этот мужчина с бусами напротив нее, рассуждающий о тонких материях и не осуждающий убийства.

— Иногда бывает вот что. Человеку хочется преуспеть в какой-то сфере, он работает, совершенствуется, но, как ты говоришь, все без толку или через огромные усилия. Безусловно, он добьется многого, если перестанет фанатично цепляться за конкретную цель и позволит энергии желаемого течь легко и свободно. Но есть еще один нюанс, который люди часто упускают. Может статься, твой истинный талант вовсе не тот, которым ты одержим. Ты — сознательно или подсознательно — можешь скрывать от себя самого свои настоящие склонности. Нет, это не значит, что ты не добьешься успеха в том, о чем мечтаешь. Это значит лишь то, что в чем-то ином (чему соответствует твой истинный дар) успех гораздо реальнее и грандиознее. Если ты гепард и очень хорош в беге, то не стоит упрямо соревноваться в плавании с дельфинами. Вернее, стоит — если делать это играючи и без драмы, для развлечения. Но учитывай, что по своей природе ты бегун, а не пловец. И именно в беге тебе не будет равных. Понимаешь, о чем я толкую?

О да, Барбара понимала. Пожалуй, даже лучше, чем Будда мог предположить. Она была так одержима идеей стать писателем, считая, что обладает всеми необходимыми для этого талантами и навыками, что даже не допускала мысли о чем-то другом. Если следовать озвученной Буддой логике, то ей следовало покопаться в себе самой и попробовать отыскать свое реальное предназначение.

— У тебя работа мысли на лице отражается. — Будда обаятельно улыбнулся. — Дай угадаю. Прикидываешь, какой у тебя скрытый талант, о котором ты не подозревала?

— Именно это я и прикидываю. — Барбара перевела взгляд за окно — солнце уже исчезло за горизонтом, но его прощальные блики еще искрились на поверхности озера, медленно растворяясь в наступающих сумерках. Она снова посмотрела на Будду:

— Как тебе удается? Ты производишь впечатление человека, которого никакая катастрофа неспособна выбить из седла.

— Ты тоже можешь стать таким человеком, если уяснишь, что нет никаких катастроф. — Будда помолчал, давая девушке время осмыслить его фразу. — А что до твоего таланта… Он наверняка погребен под кучей комплексов и неверных установок, навязанных ценностей и шаблонов. Когда ты высвободишь его, то поймешь, каково это — расправить крылья. Но поначалу твой дар может сильно удивить тебя, если вдруг не впишется в социальную мораль или не принесет одобрения публики. И здесь важно выключить эго — оно является лишь искусственной ширмой, скрывающей твое глубинное «я». Когда эго не вовлечено, тебя ничто неспособно ранить.

— Осталось только понять, как все это сделать, — невесело хихикнула Барбара.

— Ты разберешься. — Будда потянулся, разминая затекшие мышцы и давая понять, что беседу пора заканчивать. — Смотри на обстоятельства под другим углом. Все герои плывут против течения. Но только победители используют течение себе во благо — достигают цели быстрее и с меньшими усилиями.

Весь следующий день Барбара постоянно возвращалась в мыслях к разговору с Буддой. И чем больше она размышляла, тем сильнее ее смущали его идеи — небанальные и привлекательные, но слишком революционные, чтобы принять их сразу и безоговорочно. Жить играючи — это здорово. Это снимает груз ответственности и вины, в чем Барбара сейчас так нуждалась. Но вместе с этими мыслями, где-то на подкорке, зудело сомнение. Сперва Барбара думала, что ее рассудок бунтует против непривычного мировоззрения, которое проповедовал Будда, но вскоре поняла, что к Будде это некомфортное чувство не имеет отношения. Беспокоило ее кое-что другое. Вернее, кое-кто.