Будда

К ночи становилось холодно. Брахманы из общины Кашьяпы зажгли глиняную печь, тандур того времени, чтобы собеседники не простудились. Хозяин предложил Гаутаме Будде переночевать в его просторной хижине, так он ему понравился. Первоучитель предпочитал спать в одиночестве и спросил у старого мудреца разрешения провести ночь в Огненном святилище. По нервной реакции Кашьяпы на эту просьбу было ясно, что там происходит что-то ужасное. Оказалось, что вот уже несколько дней в святилище живет огромный змей. В эпоху Вед со змеем отождествляли божественные силы. Его присутствие в священном месте распугало жрецов. Они перенесли совершение обряда поклонения огню в другое место.

Гаутама Будда находился по ту сторону жизни и смерти. Его новое состояние подтвердили последующие события. Змей его не испугал. Он уже пережил и победил страх, внушаемый дремучим лесом с его змеями, тиграми и пантерами. Первоучитель постоял немного перед святилищем и обратил внимание на воронку из сланцевых плит перед входом, куда стекала кровь забиваемых животных. Войдя в святилище, он увидел алтарь, вокруг которого стояли и горели ровным пламенем масляные светильники. У одной из стен была аккуратно сложена поленница из сандаловых дров. Эти дрова из ценной породы дерева предназначались для погребального костра на берегу реки. «По-видимому, кто-то из монахов-огнепоклонников сегодня умер», — подумал Первоучитель. Он прислонился на всякий случай к противоположной стене, подальше от дров, полагая, что в них залег змей. Незаметно для себя Гаутама Будда вошел в глубокую медитацию, а когда открыл глаза, перед ним возвышалась голова гигантской, свернувшейся кольцами кобры с фосфоресцирующими глазками. «Место ли тебе здесь, друг мой? — сказал Первоучитель ровным голосом и добавил: — Возвращайся в лес, там спокойно и для тебя безопасно!» Змей послушно распрямился, быстро выполз за порог святилища и исчез в темноте.

Гаутама Будда вздохнул и, растянувшись на полу, тут же заснул. Проснулся он от яркого лунного света. Не спалось. Он любил медитировать в движении. Он вышел из Огненного святилища и направился в сторону холмов.

С холма Гаутама Будда увидел зарево пожара. Он понял, что горит Огненное святилище. Порывы ветра усилили пламя. Казалось, огненный смерч своим безрассудством бросает вызов медленно наступающему нежно-розовому рассвету. Первоучитель чуть ли не бегом бросился на помощь монахам-огнепоклонникам.

Старый Кашьяпа изменился буквально на глазах. Живость его лица перешла в окаменелость. Как он мог допустить гибель своего талантливого, откровенного и мудрого собеседника?! Зря он не настоял на своем и позволил ему уйти ночевать в Огненное святилище! Ни за что ни про что пропал такой замечательный человек!

Я представляю, какую радость и облегчение испытал Кашьяпа из Урувилвы, когда перед ним предстал живой и невредимый Гаутама Будда. Наставник огнепоклонников едва слышно произнес благодарственную мантру богам.

В этот же день старый Кашьяпа должен был читать всей общине проповедь. Телепатически Первоучитель понял, что его новый друг не хотел бы видеть его среди слушателей. С его стороны было бы благоразумно использовать освободившееся время на что-нибудь другое, и Гаутама Будда пошел за подаянием в деревню. Встретившись вечером, они оценили деликатность, проявленную каждым из них. Старый Кашьяпа ради приличия спросил странного монаха, почему того не было на его проповеди. Первоучитель деликатно промолчал[381].

Много чего неожиданного и фантастического продемонстрировал Гаутама Будда в ту зиму в Урувилве. Своими чудесами он подтвердил свое йогическое могущество. Он вполне мог называть себя сиддхи, но он никогда себе этого не позволял и не советовал своим ученикам. Карен Армстронг перечисляет совершенные им чудеса: «При помощи волшебства он расщепил толстые стволы деревьев на дрова для священных огненных церемоний, он поднялся в небеса и принес оттуда божественный цветок, он доказал Кашьяпе, учителю Урувилвейской общины, что способен читать его мысли»[382].

Здесь мы подходим к главному: как Первоучитель перетянул на свою сторону такого убежденного в своих воззрениях патриарха брахманизма, как Кашьяпа из Урувилвы? Взял он его вовсе не оккультными чудесами. Поражать публику тот и сам был великий мастер. Гаутама Будда убедил его, что соединение атмана с Брахманом невозможно по причине отсутствия эго. Первоучитель долгими беседами со старым Кашьяпой доказал ему, что при отсутствии в вероучении нравственных постулатов обессмысливается любой ритуал. А происхождение человека, принадлежность его к варне брахманов или к влиятельному клану кшатриев не дает особых прав в сфере духовной деятельности. Святость — это не наследственный титул, она возникает в человеке благодаря его высоконравственному служению людям. И, разумеется, человек никогда не освободится от бесконечных перерождений, сколько бы он ни отмывал свои грехи в водах священной реки, если не преодолеет в себе невежество и умственную ограниченность.