Будда

Гаутама Будда спросил: «Что лучше вам искать: женщину-воровку или самих себя?» Что на это ответит любой разумный человек? Разумеется, он будет искать самого себя. Услышав произнесенное хором «самих себя», Первоучитель тут же перешел к воспитательной беседе. Как только молодые люди уселись вокруг, Гаутама Будда начал разговор с того, что те увеселения, которыми они тешат себя, не столько пустая трата времени, сколько опасная для жизни игра с огнем. В качестве первого примера он привел девицу, сказав, что им еще повезло, что она тихо ушла и не сотворила ничего худшего. За дурные поступки приходится расплачиваться. Карму так не проведешь, как легко обвела их вокруг пальца пришлая девица. Такие ли они праведники, как себя представляют другим? Пусть покопаются в своей памяти и вспомнят то, что вспоминать при людях неловко и стыдно.

Потом Гаутама Будда перешел к Четырем Благородным Истинам.

Предание свидетельствует, что все эти люди, забыв о девице-воровке, прониклись увещеваниями и мыслями Гаутамы Будды и, как миряне, «спонтанно вступили в орден»[375].

То, что я рассказал, относится к легенде, хотя ее содержание составляет банальная бытовая история. Карен Армстронг смотрит дальше: «Эта история являла собой аллегорию человечества в его бесцельной гонке за удовольствиями, которая может принести лишь к разочарованиям и потерям»[376].

Между тем эта история ничто, как считает британская религиовед, в сравнении с последующим событием, когда Первоучителю удалось обратить в свою Дхарму в Урувилве более тысячи брахманов во главе с их наставником Кашьяпой.

Вот что произошло в тех местах.

Дойдя, наконец, до деревни, где жила семья Суджаты, Первоучитель отправился к дереву, под которым достиг Просветления, и соорудил рядом с ним для себя шалаш. Он слышал, что неподалеку в горах и лесной чаще обосновалась духовная община брахманов — поклонников бога огня Агни и одновременно почитателей воды. Из них самым уважаемым и знаменитым был Кашьяпа из Урувилвы. Жили они все кто в пещерах, кто в хижинах, не стригли наголо волосы, как поступали многие шраманы, а заплетали их в косички, хвосты которых соединяли на темени. В народе их прозвали космачами. И одежда на них была редкостная — из коры толстоствольных деревьев. Но не в этом заключалось их своеобразие, а в какой-то надмирной отстраненности от людей. Эти брахманы вели себя высокомерно, не побирались по крестьянским домам, однако не брезговали подношениями приходящих к ним крестьян. При этом их лица принимали такое надменное выражение, словно они оказывали дарителям великую милость. Их самостоятельность проявлялась в том, что они выращивали скотину и домашнюю птицу. Часть из нее они предназначали себе для еды, а остальное — для жертвоприношений богу огня[377].

Их наставник Кашьяпа из Урувилвы обладал необычайной силой ума, знанием Вед, а также репутацией добродетельного человека. У него было два младших брата. Один возглавлял общину за рекой Неранджара, километрах в двадцати от старшего брата Кашьяпы, а второй брат расположился со своими последователями поблизости — между ним и Гайей. Поэтому первого брата называли заречным Кашьяпой, а второго — Кашьяпа, который из Гайи.

Гаутама Будда заинтересовался Кашьяпой из Урувилвы, и вскоре их встреча состоялась. Первая беседа прошла дружелюбно и сопровождалась рассуждениями в духе упанишад. Кашьяпа спрашивал, Гаутама Будда отвечал. Старого мудреца удивили глубокие познания Первоучителя в Ведах, в ведических ритуалах и во всем том, что теперь называется мифами Древней Индии. Первые шаги по направлению друг к другу были сделаны. В тот же день Кашьяпа пригласил своего нового собеседника разделить с ним трапезу. Гаутама Будда умел сохранять молчание и достоинство. Даже ел он по-особенному, пережевывал пищу глубокомысленно и безмятежно. Со стороны казалось, что Первоучитель не трапезничает, а, шевеля губами, сочиняет что-то поэтическое, словно находился на вершине горы и наблюдал восход солнца. Что говорить, Кашьяпа из Урувилвы был под впечатлением от первой встречи с Гаутамой Буддой.

Вечером их беседа продолжилась. На этот раз вопрос задал Первоучитель. Он спросил Кашьяпу, каким образом поклонение огню ведет человека к освобождению.