Будда (2-е изд., испр.)

В. К. Шохин выделяет среди шраманов Аджиту Кесакамбалу, Пурану Кассапу, Пакхудху Каччаяну, Маккхали Госалу, Араду Каламу, Санджаю Белаттхипутту, Джину Махавиру и Будду. Он называет главную причину того, почему новые взгляды были широко востребованы, а их авторы приобрели известность и авторитет: «С шраманскими религиями, выступившими с отрицанием основных брахманистских ценностей — значимость ведийского ритуала, авторитетность ведийских священных текстов, „природность“ границ между общественными рангами, возглавляемыми брахманским жречеством, — можно связывать ситуацию выхода прежних мыслительных поляризаций, оппозиций, pro и contra за границы диспутов в узких рамках эзотерических жреческих школ» [176].

Шраманы искали истину сосредоточенно и не торопясь и не ради праздного любопытства, а зная наперед, что она обязательно спасет их от бессмыслицы проживаемой жизни и неопределенности будущего — так в пустыне оставшиеся без воды путники ищут засыпанный песком колодец.

Брахманов, собеседников и оппонентов шраманов, больше интересовали, как справедливо полагает Владимир Шохин, не сами ответы, а то, как их аргументируют, то есть выдвигаемые в дискуссиях тезисы и антитезисы. Для брахманов диспуты были очередной игрой в священное знание, своего рода забавным и приятным времяпрепровождением[177]. Ведь для них жизнь шла по наезженной колее. Верилось, что эта колея вечная и надежная. По крайней мере, они, брахманы, с нее никогда не съедут и она их не подведет.

Шраманы к интеллектуальным схваткам с традиционалистами-брахманами и между собой относились по-другому — как к серьезному и судьбоносному сражению. От того, к каким они приходили ответам, зависело многое — их линия поведения в жизни.

Результаты интеллектуальных бдений не преминули сказаться. Нет большего счастья, чем, заглянув в который раз в знакомый и приевшийся до тошноты мир, вдруг увидеть и понять в нем то, чего не видел и не понимал прежде. Заинтересоваться этим увиденным и по-своему его объяснить. Сделанные открытия нередко потрясали самих шраманов. Об этом состоянии испытанного интеллектуального шока писал Осип Мандельштам, поэт и мыслитель другого времени, но такой же, как деятели шраманской эпохи, искатель неведомой прежде истины: «Я понимаю этот ужас/ И постигаю эту связь:/ И небо падает, не рушась,/ И море плещет, не пенясь»[178].

Сохранились имена шести самых известных и признанных мудрецов-шраманов, соперников и оппонентов Будды. Перечислим известнейших из них. Тех, кто, как можно с некоторой долей вероятности предположить, непосредственно соприкасался с Гаутамой Буддой Шакьямуни.

Прежде всего это Маккхали Госала, глава школы адживиков, а также крупнейший ее теоретик Пурана Кассапа. Среди сильных полемистов следует назвать Аджиту Кесакамбалу, мыслителя-материалиста.

Большой популярностью в те времена пользовался Пакхудха Каччаяна — философ, проповедующий дуалистический подход в трактовке тела и души, очень близкий по взглядам к адживикам. Также нельзя забывать о Санджае Белаттхипутте, он сделал немало для развития индийской диалектики (повлиял как выдающийся диалектик на Шарипутру и Маугальяяну — выдающихся учеников Будды) и недвузначной логики.

И, конечно же, над всеми этими людьми возвышается фигура основателя джайнизма и джайнской философии Нигантха Натапуты (под этим именем в буддийском каноне известен Джина Махавира). Полагают, что он был на 20 лет старше Гаутамы Будды. Джина Махавира полностью исключил поедание живых существ. К сожалению, вегетарианская жизнь не привела к наступлению вегетарианских времен. Как были они людоедскими, такими и остались, несмотря на усилия джайнов, много веков позднее.

Адживики и многие джайны ходили в чем мать родила и уже одним своим видом привлекали к себе внимание.

Глава адживиков Маккхали Госала был учеником, а может быть, учителем основателя джайнизма Махавиры. Впоследствии они разошлись по соображениям тактическим и по подходам к решению некоторых философских и этических проблем.

Маккхали Госала приобрел известность благодаря разработанной им так называемой натуралистическо-детерминистской доктрине. Он пытался по-своему ответить на вопросы, которые в то время интересовали многих: что есть начало всех вещей, как возник и устроен мир?

Людям, принявшим доктрину Маккхали Госалы за основу новой веры, казалось, что они обретают твердую почву под ногами и полную ясность в головах. Наперед скажу, что это был ошибочный взгляд. Вместе с тем этот философ приобретал популярность и постепенно превращался для Будды в опасного соперника, искусителя незрелых и доверчивых умов.

Буддисты относили Маккхали Госалу к шудрам. В их описании он был нерасторопным и неуклюжим слугой, который, не прислушавшись к совету хозяина «Не оступись!», все же споткнулся и уронил горшок с маслом. Так возникло его первое имя — Маккхали (не оступись). Второе имя «Госала» (коровник) появилось в связи с тем, что он был рожден в хлеву.