Будь со мною нежен

– Сегодня днем поеду на стройку, и заодно присмотрю себе какое-нибудь тихое местечко. И, потом… Черт! Я же могу жить в трейлере?

– Почему бы и нет? – Она взглянула на него с легким намеком на улыбку, едва заметную, одними уголками губ.

Он усмехнулся.

– Какая ирония! Если я поселюсь там, Гейдж переберется ко мне, и потом его никакими силами не выставишь.

Харрисон так радостно говорил о вроде бы неприятных вещах, что она не могла освободиться от его обаяния и сексуальности. Да что говорить: он просто замечательный, а любовник какой! Дабз ему в подметки не годится, а ведь была она с ним всего два раза…

И потом, второй раз не считается…

«О нет, считается», – возражало ее тело.

Тру сходила с ума, мечтая о нем, но должна выкинуть эти мысли из головы, как миллионы других женщин. Он просто околдовал ее.

– Черт! – воскликнула Тру. – Может, тебе стоит забыть о трейлере и найти тихий отель? Мне жаль, что приходится отказывать тебе от дома!

– Кому-кому, а тебе не стоит извиняться. Я уеду днем, если тебе больше не нужна моя помощь со свадьбой?

– Нет, все хорошо. – Хорошо как в аду. Она в полном… но никогда не признается ему в этом.

– Отлично.

Через несколько минут они уже были у причала и вытаскивали доски на берег.

– Беги домой и прими душ, – предложил Харрисон.

– А ты?

– Обо мне не беспокойся.

Они были так вежливы друг с другом.

И Тру ушла, оставив его одного. И ее одолевали мысли: «Смогу ли я и с Дабзом когда-нибудь проделать такое путешествие на досках и заняться любовью в заливе?»

«Нет, – подсказывал ей внутренний голос. – Нет, такого не будет, и ты знаешь это».

Она подумала о Хони с ее шляпами и дурацкими очками. Хони обожала танцевать и играть на укулеле, причем без зрителей, – не считая двух маленьких девочек и беспокойного племянника, отца Тру, который хотел, чтобы она прекратила, потому что его жене все это не нравилось. Хони отчаянно не хватало любви. Она была смелая, талантливая, замечательная, но в то же время отвергнутая всеми.

Тру замедлила шаг, подходя к дому.

Бедная Хони.

Открыв дверь и войдя в дом, она на всякий случай прикрыла грудь в мокрой майке, вдруг встретит Гейджа. Уизи еще не вернулась со своего свидания. Тру молилась, чтобы с ней ничего не случилось и чтобы она не сглупила, как когда-то ее сестра, забыв о здравом смысле.

Но и превращаться в Хони она не хотела. И не желала того же Уизи. Где-то здесь должна быть золотая середина, но где? Остаться собой, но не быть изгоем? Разве это стыдно?

Тру подумала, что нашла ответ на этот вопрос и для себя, и для Уизи: просто не делить ничего со всем остальным миром; держать все при себе. Даже Харрисон сказал, что прежде всего думает о себе. Он на сцене один, но другой в жизни.

«Сегодня ты не сумела сдержаться», – напомнила она себе.

Нет, не сумела. Все, что накопилось внутри, вылилось неудержимым потоком. Но Тру не станет зацикливаться на этом. Она должна двигаться дальше. Это трудно, но необходимо. Вспомнить хотя бы маму. Она заявляла на весь мир – не только словами, но и действиями, – что жить надо по правилам, и сама нарушила их, позволив себе адюльтер и тем самым смертельно обидев отца.

Но она пережила это. И их брак выдержал все испытания.

Правда в том, что, так же как к Харрисону, Тру привязана и к Бискейну. В свое время она заменила родителей сестре. И ни один мужчина не мог отвлечь Тру от ее обязанностей. Она сумела избежать разорения поместья, и хотела и дальше жить здесь, в этом городке, который любила всем сердцем.

Здесь похоронены отец и мама. И Хони. И все те Мейбенки, которых она не могла знать.

У нее есть Кармела, и друзья по церковному приходу, и соседи, которые, так или иначе, помогали ей удержаться на плаву последние десять лет.

А у Харрисона есть его карьера. И это занимает его целиком. Он должен жить в Нэшвилле, Нью-Йорке или Лос-Анджелесе.

Их отношения не имеют перспективы.

К тому времени, как привела себя в порядок, Тру была полна решимости жить дальше, а сейчас нужно заняться неотложными делами, связанными с подготовкой к свадьбе – встреча с фотографами, переговоры с администратором «Бьюти колл» и выбор туфель.

Харрисон уже уехал, как она поняла из его сообщения, но прежде помог пожилой леди, миссис Финч, собрать помидоры, той самой, которая жаловалась ему на болезни. И пока он ей помогал, подсушился достаточно, чтобы запрыгнуть в «Мазерати» и уехать. В дом он забежал только на пару минут, чтобы забрать Гейджа, который трудился над кроссвордами.

Тру обрадовалась, что не увидит Харрисона вечером: не придется притворяться или придумывать что-то умное, – но не знала, как посмотрит в лицо Уизи, как спросит о свидании, когда сама чувствовала себя виноватой.

Кармела единственная, кому она могла рассказать все.

«Ох уж эти мне Гемблы! – наверняка скажет Кармела. – Что нам с ними делать?»

Тру не знала. Она правда не знала, поэтому и позвонила подруге, чтобы спросить, но Кармела не брала трубку. Обычно, так как покупателей у нее не было, она отвечала на первый звонок.

«Может, это хороший знак?» – думала Тру, отправляясь по делам на своей старой машине.