Будь со мной (ЛП)

Рэй указала изящным пальцем на припаркованный у подножья лимузин.

— Просто уйди. Ни один из нас не хочет, чтобы ты находился здесь.

Она подошла ко входу в храм, надеясь, что Том не последует за ней, хотя в глубине души она догадывалась, что результат будет полностью противоположный.

— Нам нужно обсудить одно дело, Рэй, — произнес он, заходя вслед за ней.

— Я так не думаю, — рассудила она, останавливаясь в дверях, транслируя ему, что этот храм принадлежит только ей, а ему тут не рады.

Том раздраженно втянул ноздрями воздух.

— Ты не сможешь скрываться здесь вечно, а я делаю тебе такое предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Второго такого не будет.

— Пусть так, но, как удачно, что мне оно не нужно, — отрезала она.

— Будь благоразумна, Рэй. У тебя будет все — куча денег, шикарный дом, привилегированные друзья, замечательный муж и чудесные дети, — завлекательно расписал он.

Рэй, не веря своим ушам, тряхнула головой и скептически сообщила:

— Ты в самом деле ничего не понимаешь. У меня уже все есть: друзья — самое дорогое, что есть у меня в жизни, помимо храма. Ты можешь сколько угодно пускаться в обсуждения о том, как легко купить счастье за деньги, но в них нет никакого смысла, если тебе не с кем их разделить.

— Бедная наивная девочка, я же дал тебе все! Одежду, образование… Все, с помощью денег. Так что не читай мне нотации по поводу финансов, ведь у всего этого тоже есть цена, — он насмешливо улыбнулся.

Когда сердце перестало биться так сильно, а комок в горле отступил, с ее плеч спала огромная тяжесть. Конечно, улыбнуться было не самой правильной идеей, но именно этого Рэй захотелось. Она словно новыми, свободными от пелены, глазами, увидела своего отца: она осознала, что такие люди, как Том Мишри, никогда не могут быть счастливы, если их дочери не сделаны из денег.

— Нет, — улыбнулась она, расслабляясь. — Я ненавидела эту школу — все девочки дразнили меня за то, что я не католичка, а учителя не трудились скрывать своего презрения. Одежду я всегда приобретала в местных благотворительных магазинах на деньги, что самостоятельно зарабатывала здесь, вместе с дедушкой. Теперь тебе должно быть интересно, куда же уходили твои деньги, — продолжила она, заметив оскал на его лице. — Что ж, тут все просто — они очень пригодились, когда деду понадобилось лечение. И за это тебе, конечно, спасибо.

— Ты лжешь, — выпалил он.

— Не лгу, а даже, если и так, я тебе ничего не должна, — отметила она.

В какой-то момент он сорвался:

— Ты — моя дочь. Я тебя создал. Ты — моя собственность!

— Я — не чья-то собственность, — прорычала она.

— Ты будешь меня слушаться, — выдохнул он, в его карих глазах забушевала ярость. — И ты продашь мне храм, — скомандовал он.

Храм Хикава не только хранил множество воспоминаний Рэй, но и являлся единственным знакомым ей домом, но девушка все равно не могла выбросить из головы один вопрос.

— Зачем? — единственное слово, которое она произнесла.

— Храм — лишь средство для достижения цели, — последовал ответ Тома, который изо всех сил пытался успокоиться. — Когда ты переедешь ко мне, ты очаруешь своей красотой и кротостью всех моих спонсоров, а вместо этой помойки я построю свой центральный штаб.

На последнем предложении Том так старательно стремился не заострять внимания, что его основные мотивы моментально всплыли наружу.

Она холодно рассмеялась.

— Теперь все ясно. Не имело значения, сколько денег ты мне заплатишь: они вернутся к тебе с лихвой, когда я перееду жить к тебе. Умно, — констатировала она, хотя ее тон говорил об обратном. — Одни плюсы и никаких минусов.

Том Мишри ничего не ответил.

— Разумеется, — произнесла она с подчеркнутой медлительностью. Как же она устала от игр своего отца, в которые он играет всю свою жизнь. — Мой ответ — нет. И всегда останется таким же. Я быстрее умру, — добавила она с особенной горячностью, — чем твоя коррумпированная, грязная и мерзкая лапа ляжет на храм моего дедушки!

— Прекращай драматизировать, глупый ребенок, — начал он, когда его взгляд уловил неестественный отблеск ее аметистовых глаз: он распознал в ней лидера и почувствовал исходящую от нее силу.

Он проигрывал в голове все, что было сказано за сегодня, выискивая слабые места, пока ход его мыслей не остановился на одной ценной информации.

— Говоришь, друзья — самое ценное, что у тебя есть? Уверен, им будет очень интересно пообщаться со мной кое о чем… — В его фразе, произнесенной с угрозой, слышался недвусмысленный намек.

Но, вместо проявления страха, Рэй прыснула:

— Валяй, — сказала она. — Ты очень удивишься.

Он сделал несколько шагов по направлению к ней, готовясь доказать ей свое превосходство хотя бы и таким способом:

— Кто-то должен преподать тебе урок! — И он занес руку над головой для удара.

Хотя страх перед ее отцом почти прошел, в Рэй еще оставалась та бессознательная часть, которой она стыдилась. Вместо того, чтобы блокировать удар, — а именно так бы она поступила в любой другой ситуации, — она замерла.