Будь проклята страсть

Когда они прошли сотню метров до перекрёстка, Ги сказал:

   — Должно быть, здесь.

   — Это улица дю Пелерен. А нам нужна де Лярш.

   — Идти нужно сюда. Пошли.

Они зашагали по обшарпанной улице, ведущей к докам. Район этот выглядел мрачно даже в дневное время. Тротуары, там, где они существовали, были потрескавшимися, неровными; мостовая влажно поблескивала, словно солнца не хватало, чтобы её высушить. Из неприглядного кабачка неслось пьяное пение; у входа валялся совершенно охмелевший ребёнок. На верёвках, протянутых поперёк улицы между верхними этажами, сохло бельё, на мусорной куче лежали без сознания два существа в лохмотьях, похожие на людей.

И на улице дю Пелерен были проститутки. Чуть впереди две красотки пристали к троим шедшим матросам. Двое из них оттолкнули девиц и пошли дальше. Третий остановился, и когда Ги с Пеншоном проходили мимо, капризным голосом торговался с женщинами.

   — Нет, нет. Про полчаса и слышать не хочу.

   — Недолгое время лучше всего, дорогой.

   — Нет, чёрт возьми. Всю ночь.

   — Берёшь нас обеих, дорогой?

   — Я же сказал, — раздражённо ответил матрос.

Выглядели проститутки уже не юными. Они густо пудрились, румянились, ярко красили губы, спускали на лоб завитки волос. Носили широкополые шляпы и ходили, покачивая бёдрами. Дальше вдоль тротуара виднелись другие.

Пеншон подтолкнул Ги. Они оглядели проституток и мадам в распахнутых окнах. В некоторых виднелись мужчины, бледные, дряблые существа.

   — С выбором улицы ты не ошибся, — сказал Пеншон. Оба нервозно засмеялись. Некоторые женщины в окнах курили. Одетые в платья с низким вырезом, они высовывались, зазывно демонстрируя грудь. Когда Ги с Пеншоном приближались, мадам становились сосредоточенными, чрезмерно серьёзными и хрипло шептали по-заговорщицки: «Заходите, получите хорошую девочку. Сюда, сюда. Что вам угодно? Мои девочки это сделают». И кивали в подтверждение своих слов.

Но когда молодые люди проходили мимо, лица мадам менялись, и они поднимали насмешливый гогот или принимались выкрикивать:

   — Ступайте к нянечке!

   — Ваш папаша вчера был здесь, буржуа!

   — Хочешь зайти в один из этих домов? — спросил Ги Пеншона.

   — Нет. Слишком уж они неприглядные.

У обоих взволнованно колотилось сердце, но они старались этого не показывать. Одна из женщин на тротуаре пристроилась к ним. У неё было исхудалое лицо и рыжие волосы.

   — Идёте со мной?

Улыбка женщины была насмешливой. От неё сильно пахло духами. Молодых людей возбуждал уже сам разговор с нею. Ги спросил:

   — Э... не скажете ли, где улица де Лярш?

Она поглядела на них.

   — Направляетесь в тот бордель, что ли? Хотите девочку с медицинским свидетельством? Я здорова. Пошли со мной. Ублажу вас получше, чем там. У меня лёгкая хромота, может, вам это понравится? Смотрите.

При ходьбе она слегка приволакивала ногу.

   — Вы очень хорошенькая, но... нет, спасибо.

Молодые люди торопливо пошли дальше.

В конце улицы они заколебались, не зная, куда свернуть. Ги увидел в воротах женщину. Отвернувшись от них, она подтягивала чулок. Несмотря на её полноту, нога в чёрном чулке выглядела стройной, над чулком виднелась белая полоска кожи. Затем она повернулась, заметила их взгляды, подержала юбку приподнятой, потом опустила. Женщина была молодой, свежей, с пухлым, неожиданно привлекательным лицом. Слегка улыбнувшись, она лениво направилась к ним.

   — Добрый вечер. Вы поджидали меня?

Глаза её были чёрными, очень красивыми.

   — Ну...

   — Мы... э...

Молодые люди быстро переглянулись.

   — Не хотите ли поразвлечься? — Она окинула Ги профессионально оценивающим взглядом. — Постель отличная — тёплая. А?

   — Сколько? — неожиданно спросил Ги.

   — Вас двое?

Молодые люди переглянулись вновь. Такого они не ожидали. И одновременно ответили:

   — Да.

   — Нет.

Ги снова повторил «Да» и сильно подтолкнул Пеншона локтем.

   — Луидор[23], — сказала женщина.

   — Что? Господи!

   — Луидор?!

   — Как вы смеете, чёрт возьми? — спокойно спросила женщина.

Молодые люди с ужасом поняли, что оскорбили её.

   — Но у нас всего десять франков, — сказал Ги. И этим лишь усугубил положение.

   — Вы за кого меня принимаете? — Из-за сдержанного голоса обида её казалась ещё глубже. Они стояли на тротуаре; за ними наблюдала мадам из окна напротив. — Все вы, буржуа, одинаковы. Норовите на дармовщину. Думаете, женское тело стоит всего десять франков? Своих женщин, что ли, оцениваете в эту сумму? Ну так мне цена немного побольше.

Сквозь слой пудры видно было, что кровь бросилась ей в лицо; разговаривая, она как-то странно оттопыривала верхнюю губу, и это очень шло ей.

   — Но, мадемуазель...

   — Пожалуйста, мы не хотели вас обидеть.

   — Приносим свои извинения, мадемуазель.

   — Десять франков тут ни при чём... Я хочу сказать...

   — Он хочет сказать — можем ли мы загладить свою вину?

   — Мадемуазель, позвольте вас пригласить выпить кофе, пива, ликёра...

   — Право, мадемуазель, мы вовсе не хотели...

Молодые люди извинялись наперебой, и внезапно она рассмеялась. У неё были очень белые зубы; в окружении красных губ они выглядели красиво.

   — Хорошо. Угостите меня кофе.