Будь проклята страсть

И движением ноги отбросила юбку, которую он одёрнул. Страсть её была пылкой, она выгибалась, притягивала его за плечи к себе. Потом они полежали, словно после долгого бега, и внезапно принялись неудержимо смеяться, безо всякого повода, просто радуясь жизни.

Снаружи на улице было тихо. Лишь проехал случайный фиакр.

   — Месье, купите мне з'aмок?

   — Вместе с имением, дорогая.

Наконец они решили, что хватит терпеть жажду, подняли шум, чтобы предупредить Леони и Рошгюда, потарахтели дверной ручкой и вышли. Рошгюд с широкой улыбкой нетвёрдым шагом расхаживал по комнате, Леони торопливо пудрилась.

   — Шампанского, ради всего святого, — сказал Рошгюд.

   — Где звонок?

Рошгюд распахнул дверь:

   — Гарсон, шампанского!

Ушли они, когда уже светало. Сонные официанты на лестнице кланялись как заведённые. Другие посетители ещё не разошлись. Из одной комнаты негромко доносилось пение; из-за двери слышался женский смех и звон стаканов. Рошгюд и Ги, чувствующие себя юными повесами, важно вышли, исполненные гордости. Девушек они высадили из фиакра на бульваре Малерб с туманными обещаниями новой встречи, потом расстались сами. Рошгюд сказал, что поедет в фиакре домой. Ги решил прогуляться и встретить наступление дня. Он помахал рукой и пошёл по сереющей улице Рояль.

С Сены тянул лёгкий ветерок. Перед ним лежала площадь Согласия с мерцающими на её громадном, таинственном просторе несколькими газовыми фонарями. Ги перешёл её и свернул на Елисейские поля. Людей там почти не было. Окружённые деревьями кафешантаны давно закрылись. Уже стало светло, и Ги увидел возле них бродяг и оборванных детей, они рылись в отбросах, оставленных толпой накануне вечером. На двух стульях лежал пьяный — босиком; кто-то стащил его ботинки и носки. Подальше, у Дворца Промышленности, шарманщик, стоя на коленях у бровки тротуара, точил нож.

Миновав Театр теней, Ги сел на скамейку. Свет лился сквозь проем Триумфальной арки на самой высокой точке широкого покатого проспекта. Утро было чудесное. Вниз по склону с резким лязгом ехала, приближаясь к юноше, щегольская коляска, правил ею кучер в синей с золотом ливрее, позади сидела женщина в большой шляпе с плюмажем. Ги не мог как следует разглядеть её, потому что она куталась от утренней свежести в шарф, но, когда коляска, замедляя ход, поравнялась с ним, он заметил, что глаза у женщины сильно накрашены.

Кучер, проехав ещё несколько метров, свернул к воротам особняка под номером 25. Ги, повернувшись, наблюдал. Коляска остановилась у закрытой двустворчатой двери. Женщина повернула голову и взглянула на него. Оба они, разделённые несколькими метрами тротуара, замерли, глядя друг на друга. Потом лакей открыл дверь, и женщина отвернулась. Ги стало любопытно, кто же эта красавица.

Лакей открыл одну створку двери и пытался открыть вторую, которую, очевидно, заело. Подошёл кучер и стал ему помогать. Створка не поддавалась. Женщина сидела неподвижно, глядя на их усилия, потом раздражённо вылезла из коляски, бросив быстрый взгляд на Ги, прошла мимо дёргающих створку мужчин и скрылась в доме.

Ги смотрел на кучера и лакея. Взгляд его привлекло что-то поблескивающее возле коляски. Он подошёл. То была брошь с бриллиантами в зелёной эмали; видимо, она упала с платья женщины, когда та вылезала. Ги подобрал её и пошёл следом за владелицей. Из вестибюля он поднялся по ступеням, вошёл в застеклённую дверь и остановился, разглядывая окружающую роскошь — инкрустированный мраморный пол, массивную винтовую лестницу, расписной потолок, гобелены и громадную хрустальную люстру.

Прибежавший лакей, мимо которого он прошёл, окликнул его:

   — Месье! Месье! Госпожа маркиза не...

Когда Ги повернулся к нему, отворилась дверь одной из комнат, и эта женщина вышла. Увидев Ги, замерла. Теперь она была без пальто и без шарфа, в сером шёлковом платье с пурпурными блестками. Ей было около тридцати пяти лет; на её смуглом широкоскулом лице сверкали изумительные тёмные глаза, с шеи свисало ожерелье из чёрных жемчужин, на руке красовалось несколько браслетов с крупными бриллиантами.

Лакей исчез. Ги поклонился и протянул брошь.

   — Простите, что не поручил доложить о себе. Эту вещь я нашёл на тротуаре. Думаю, обронили её вы.

   — Спасибо.

Женщина едва взглянула на брошь. Смерила взглядом молодого человека, но не подошла к нему. Ги стоял с брошью в протянутой руке, чувствуя себя довольно глупо. Видя, что женщина остаётся неподвижной, огляделся и положил брошь на стоявший поблизости столик. Внезапно поведение этой особы показалось ему нелепым. Он подумал, что ей хочется выглядеть величественной, показать себя идеалом женской красоты. «А она не идеал. Слишком маленького роста, прежде всего».

   — Как вас зовут? — спросила женщина.

   — Ги де Мопассан, мадам.

Молодой человек поклонился снова.

Она чуть заметно улыбнулась.

   — Вы молоды. Ваши друзья, пожалуй, сочли бы, что вы находитесь в опасном положении, месье де Мопассан.

   — В красоте всегда кроется какая-то опасность, мадам.

Судя по всему, ответ позабавил женщину, и Ги невольно ощутил её привлекательность.