Читаем Бросая вызов полностью

Бывают, например, эпидемии лицеприятия. «Это нехороший человек, и наука его нехорошая», — говорят тогда, указуя пальцем. Подобные вспышки истощают научные урожаи на более или менее длительный период. Поля зарастают бурьяном. Редеют ряды возделывающих научную ниву. В разгар такой эпидемии тема «наука и нравственность» популярна чрезвычайно. Ее трактуют назидательно, ею заклинают и грозят.

…Феофан Фарнеевич, докторант академика Н. И. Вавилова, не был обойден «новым течением». Его отстранили от защиты докторской, а поскольку шел сорок первый, то докторант оказался рядовым.

Образование оплачивается тратой времени, сил и здоровья. Но за мудрость надо платить еще и горьким опытом. Только тогда она переходит в личную собственность.

Чтобы войти в права наследника жизненных принципов своего учителя, Феофану Фарнеевичу предстояло выдержать суровый экзамен. Он длился двадцать лет. «Дело Давитая» разрослось до размеров гроссбуха. Феофан Фарнеевич узнавал его на письменных столах всевозможных ответственных лиц, к которым являлся для объяснений. Он знал сочинителя, пытался и не мог понять, чем вызвал такую упорную враждебность, но не порочил автора наветов, а отдавал ему должное как ученому, организатору. «Важно было не платить тем же. Мне удалось удержаться, уж не знаю как».

Нравственные принципы и наука…

Временами, подчиняясь своим собственным циклам, какая-нибудь из этих сторон духовной жизни начинает посягать на исключительную роль в судьбах общества, принижать и третировать другую сторону. В такие периоды страдает обычно и наука и нравственность. Научная нива пустеет, зарастает сорняком. Но потом, как оно есть и в супружестве, наступают неизбежные выяснения отношений. Тогда те, кто делает упор на науку, и те, кто на нравственность, будто между ними ничего и не было, здороваются, садятся за стол, чтоб с невозможной вчера еще снисходительностью прояснить свои позиции. Такие примирения свершаются силой мудрости. Она, как старшая, берет за руки и сводит тех, кому надлежит ради общего блага быть вместе, воедино, невзирая на различия характеров и установок. Редкостная удача наблюдать сцену обретения взаимности. Это все равно что воочию видеть мудрость за ее деликатной работой. Воспользуемся представившимся случаем. Я приведу отрывки обсуждения, состоявшегося в редакции журнала «Вопросы философии» на тему «Наука, этика, гуманизм».

— …Осознание того, что науки имеют единую основу, единое устремление, сопровождается еще и тем, что можно было бы назвать социологизацией естествознания. Это одна из характернейших особенностей нашего времени, и мы, философы, видим свою задачу в том, чтобы развивать стремление ученых-естествоиспытателей обсуждать социальную проблематику, которая начинает во все большей степени определять само мышление современных естествоиспытателей, — говорил, открывая заседание «круглого стола», профессор И. Т. Фролов.

Професор Второго мединститута А. А. Малиновский согласился, что этические моменты увеличивают эффективность науки… Крупные ученые, как правило, были очень добрыми, высокоэтичными людьми. Этому есть объяснение: «Для широты обобщений естественнику и, может быть, обществоведу — но не математику и изобретателю — очень важно обладать способностью встать на чужую точку зрения. Для этого надо уметь вчувствоваться в другого человека, не ощущать априори антагонизма по отношению к нему, а это связано с добротой…»

…Приятная зависимость. Смущает, однако, выпадание из нее математика и многострадального изобретателя. Математика — по крайней мере теоретически — есть корень научного мышления, его оселок. И если математик выпадает из правила, не значит ли это, что само правило мнимое или в лучшем случае временное?

— Я напомнил бы то место из платоновского «Федона», — заметил член-корреспондент АН СССР философ Т. И. Ойзерман, — где говорится, что жизнь без исследований бессмысленна. Таким образом, мы видим, что за две тысячи лет до нашего времени появился тип человека, для которого высшим благом является не нажива, а интеллектуальный поиск. Это было переворотом и в этике… В этом смысле ученые были провозвестниками новой морали: к ней их приводил сам способ производства знания…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма
Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма

Кто приказывал Дэвиду Берковицу убивать? Черный лабрадор или кто-то другой? Он точно действовал один? Сын Сэма или Сыновья Сэма?..10 августа 1977 года полиция Нью-Йорка арестовала Дэвида Берковица – Убийцу с 44-м калибром, более известного как Сын Сэма. Берковиц признался, что стрелял в пятнадцать человек, убив при этом шестерых. На допросе он сделал шокирующее заявление – убивать ему приказывала собака-демон. Дело было официально закрыто.Журналист Мори Терри с подозрением отнесся к признанию Берковица. Вдохновленный противоречивыми показаниями свидетелей и уликами, упущенными из виду в ходе расследования, Терри был убежден, что Сын Сэма действовал не один. Тщательно собирая доказательства в течение десяти лет, он опубликовал свои выводы в первом издании «Абсолютного зла» в 1987 году. Терри предположил, что нападения Сына Сэма были организованы культом в Йонкерсе, который мог быть связан с Церковью Процесса Последнего суда и ответственен за другие ритуальные убийства по всей стране. С Церковью Процесса в свое время также связывали Чарльза Мэнсона и его секту «Семья».В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Мори Терри

Публицистика / Документальное
1917. Разгадка «русской» революции
1917. Разгадка «русской» революции

Гибель Российской империи в 1917 году не была случайностью, как не случайно рассыпался и Советский Союз. В обоих случаях мощная внешняя сила инициировала распад России, используя подлецов и дураков, которые за деньги или красивые обещания в итоге разрушили свою собственную страну.История этой величайшей катастрофы до сих пор во многом загадочна, и вопросов здесь куда больше, чем ответов. Германия, на которую до сих пор возлагают вину, была не более чем орудием, а потом точно так же стала жертвой уже своей революции. Февраль 1917-го — это начало русской катастрофы XX века, последствия которой были преодолены слишком дорогой ценой. Но когда мы забыли, как геополитические враги России разрушили нашу страну, — ситуация распада и хаоса повторилась вновь. И в том и в другом случае эта сила прикрывалась фальшивыми одеждами «союзничества» и «общечеловеческих ценностей». Вот и сегодня их «идейные» потомки, обильно финансируемые из-за рубежа, вновь готовы спровоцировать в России революцию.Из книги вы узнаете: почему Николай II и его брат так легко отреклись от трона? кто и как организовал проезд Ленина в «пломбированном» вагоне в Россию? зачем английский разведчик Освальд Рейнер сделал «контрольный выстрел» в лоб Григорию Распутину? почему германский Генштаб даже не подозревал, что у него есть шпион по фамилии Ульянов? зачем Временное правительство оплатило проезд на родину революционерам, которые ехали его свергать? почему Александр Керенский вместо борьбы с большевиками играл с ними в поддавки и старался передать власть Ленину?Керенский = Горбачев = Ельцин =.?.. Довольно!Никогда больше в России не должна случиться революция!

Николай Викторович Стариков

Публицистика
10 мифов о 1941 годе
10 мифов о 1941 годе

Трагедия 1941 года стала главным козырем «либеральных» ревизионистов, профессиональных обличителей и осквернителей советского прошлого, которые ради достижения своих целей не брезгуют ничем — ни подтасовками, ни передергиванием фактов, ни прямой ложью: в их «сенсационных» сочинениях события сознательно искажаются, потери завышаются многократно, слухи и сплетни выдаются за истину в последней инстанции, антисоветские мифы плодятся, как навозные мухи в выгребной яме…Эта книга — лучшее противоядие от «либеральной» лжи. Ведущий отечественный историк, автор бестселлеров «Берия — лучший менеджер XX века» и «Зачем убили Сталина?», не только опровергает самые злобные и бесстыжие антисоветские мифы, не только выводит на чистую воду кликуш и клеветников, но и предлагает собственную убедительную версию причин и обстоятельств трагедии 1941 года.

Сергей Кремлёв

Публицистика / История / Образование и наука
188 дней и ночей
188 дней и ночей

«188 дней и ночей» представляют для Вишневского, автора поразительных международных бестселлеров «Повторение судьбы» и «Одиночество в Сети», сборников «Любовница», «Мартина» и «Постель», очередной смелый эксперимент: книга написана в соавторстве, на два голоса. Он — популярный писатель, она — главный редактор женского журнала. Они пишут друг другу письма по электронной почте. Комментируя жизнь за окном, они обсуждают массу тем, она — как воинствующая феминистка, он — как мужчина, превозносящий женщин. Любовь, Бог, верность, старость, пластическая хирургия, гомосексуальность, виагра, порнография, литература, музыка — ничто не ускользает от их цепкого взгляда…

Малгожата Домагалик , Януш Вишневский , Януш Леон Вишневский

Публицистика / Семейные отношения, секс / Дом и досуг / Документальное / Образовательная литература