Бросая вызов

С тех пор, как впервые человек увидел иноплеменников, он спрашивает: почему они такие? «От климата это», — нашелся один. Смотрите, итальянцы, кавказцы, испанцы — южане, жаркие. Солнце, яркость природы перешли в них. А британцы, скандинавы — бледные, холодные, как море, породившее их, и гневливые, как оно, любящие подогревать свою кровь крепкими напитками. Французы разделились. Те, что к югу, — провансальцы, гасконцы — запальчивые, нервные сангвиники, все как один Д' Артаньяны («Дорогу свободным гасконцам, мы южного неба сыны, мы все под полуденным солнцем и с солнцем в крови рождены» — Эдмон Ростан, перевод Щепкиной-Куперник). А северные и средние — бретонцы, нормандцы — значительно уступают первым в живости.

Романтика и наивность, а что-то есть. Но возьмите «что-то» за правило, тут же осечка. Если итальянцы и прочие средиземноморцы с солнцем в крови, то бирманцам, таитянам и вовсе бы кипеть, а они не кипят, напротив того, скорее фаталисты. Этнические особенности — туманная вещь, расовые — еще туманней. Как можно увязывать их с климатом, ведь не сидели же сиднем народы всю свою долгую историю, а блуждали, переходили из одной климатической зоны в другую. Родственные ветви вылезают в разных, весьма, бывает, отдаленных и несходных по природе местах, поди отыщи исходный пункт.

Но на ваше сомнение антропология отвечает, что они бродили уже с расовыми признаками на себе, что большинство признаков припечаталось спозаранку истории, когда еще и природой велась селекция человека. Позднее он отстранил этого селекционера и сам стал судить, «кому быть живым и хвалимым, кто должен быть мертв и хулим».

Климату приписывают лишнее. И против приписок развернулась борьба.

— Так увлеклись, что чуть было совсем не перечеркнули природу, — безмятежно, как о сошедшем спектакле, вспоминает Татьяна Ивановна Алексеева, доктор исторических наук, известный антрополог.

…Вы еще под впечатлением коридорного интерьера — убегающие ввысь стены, краснодеревный, доверху шкаф, за стеклами утопленно белеют голые холеные черепа, прямо напротив их осклабившейся компании у краешка стола притулился, ни жив ни мертв, телефон. Вы еще осваиваете комнату в ее староуниверситетском, устоявшемся навеки бедламе — столы, бумаги, чайник, хозяйственные сумки, кефир, гроздья шуб на гвоздике, обрывки разговоров, окурки, имена, имена… Вы еще не согласились с тем, что женщина с салонным лицом «незнакомки» — путешественница, преодолевает трудности, терпит неудобства — в общем, вы еще только примеряетесь к обстановке, а уж свидетелями выступили пол-Европы и пол-Азии, уж на очереди Камчатка и другие «эпицентры романтики».

— …Мы изучали саами, ненцев, чукчей, эскимосов, бурятов, якутов, русских, ительменов, коряков, эвенов, алеутов, таджиков. Что влияние среды на человека и обратное влияние идут по социальному каналу и что искусственная среда, созданная человеком, может нивелировать прямое воздействие природных факторов, спору нет и не было. Однако когда мы, тогда еще молодые, заговаривали о природе человека, о том, что хочешь не хочешь надо признавать связь функциональных и даже, представьте себе, морфологических особенностей современного человека с окружающей средой, коль скоро связь эта налицо, старшие товарищи махали на нас руками, отечески предостерегали от «биологизации». Их исторический материализм был такой истовый, что не замечал, как опасно сближался с идеализмом. Собственно, они обожествили человека — изъяли гомо сапиенса из биологии, освободили от нее, как если бы душу отделили от тела.

Человек, — развивала Татьяна Ивановна мысли, которые я через несколько лет встретил на страницах ее книги, — не в пример другим животным, способен занять высокогорья, Арктику, тропики, пустыни, хотя эти районы различны по всему — климату, ландшафту. Различны и человеческие группы, и не только по своим внешним признакам, по и по невидимым особенностям.

…Что строение тела находится в связи с климатом, люди начали подмечать, как только научились путешествовать. Можно ли было не обратить внимание, что у туземцев совершенно ненормальные носы? Разве такие должны быть носы?

Нос — всегда впереди, всегда в живейшем контакте со средой — первый должен был подвергнуться ее конструктивной критике.

Представители английской биометрической школы Томсон и Бакстон исследовали носы современные и далеких предшественников. Сопоставили носы со среднегодовой температурой и влажностью воздуха. Получалось, что в тропическом поясе и тогда, и сейчас ширина носа увеличивается с температурой и влажностью среды.

А. А. Дейвис еще большее носовое соответствие нашел на всей территории земного шара и на отдельных материках.

Антрополог с мировым именем Ильза Швидецкая, директор института антропологии в Майнце (ФРГ), приятельница Т.И. Алексеевой, специально изучившая русский язык, чтобы переводить и пропагандировать работы своих русских коллег у себя на родине, сформулировала в 1962 году общечеловеческое правило Томсона-Бакстона, которое гласит: ширина носа человека тропической зоны больше, чем умеренной и холодной.