Броненосец «Варяг»

Бронепалубный крейсер «Громобой» гордо шествовал третьим метелотом²² в отряде, и его орудия вели огонь по броненосцу «Фусо», который порой скрывался из-за обилия всплесков у бортов. У броненосца, как видел капитан крейсера Дабич, не стреляли баковое²³ и ютовое²⁴ орудия, зато два бортовых стреляли, как положено, до пяти раз в минуту. У «Громобоя» преуспела кормовая башня Гаврилы Юркина, хоть его и потрепало в предыдущие минуты боя, приложило о броню, разбило приборы наведения и комендор Протасов стал целиться «на глазок», это дало наоборот положительный результат: фугас попал под грот мачту, в небронированный борт над бронепоясом и взорвался в утробе старого броненосца, вызвав еще больший пожар. Шестидюймовая батарея «Громобоя» Леонида Федотова, мощного и сильного залихватского²⁵ моряка и балагура²⁶, попала фугасом в полубак старого броненосца, разметав пожарный расчет крупными осколками, и вторым попаданием срезав саму грот-мачту, с вантами и площадкой прожекторов. Но самое прискорбное, что «Фусо» лишился радио и возможности поднимать сигнальные флаги и руководить отрядом. Да и сама не маленькая мачта упала на палубу, натворив там немало бед. Дабич довольно сказал старшему артиллерийскому офицеру Владиславлеву: «Молодцы наши артиллеристы, после боя всем по второй чарке».

Замыкающий русский отряд крейсер «Россия» обстреливал носовым плутонгом артиллерии «Такао», а кормовым плутонгом канонерку «Чокай». Стрельба одним крейсером по двум мишеням была по всем законам мало эффективна. Но экипаж крейсера добился попадания восьмидюймовым снарядом весом в восемьдесят семь килограммов в «Чокай», в этом преуспел командир кормовой башни князь Щербатов, щеголь и франт в обычной жизни и хладнокровный стрелок в бою. Фугас врезался в ватерлинию старой канонерки под грот-мачтой и оглушительно взорвался, вырвав сажень на сажень участок борта, куда сразу с ревом хлынула вода, для маленького кораблика это было подобно смерти, так как на нем стояли огнетрубные котлы, переборки практически не держали течь, вода проникала в котельное отделение, и хотя кочегары начали тушить котлы, сделать это быстро им не удалось, и котлы от соприкосновения с соленой морской водой взорвались, прервав жизнь канонерки. Шестидюймовый фугас уже не требовался, он разнес в щепы одну из шлюпок «Чокая», благо три другие уже спускались и туда благополучно перенесли портрет императора, а одними из последних спустились канонир Масо и капитан 2-го ранга Усида.

В «Такао» попало два фугаса плутонга левого борта крейсера «Россия», которым руководил лейтенант Плансон. Фугас врезался в канонерку в районе якорного клюза, оторвав цепь и бросив ее в море, и, попав в полубак, вызвал небольшой пожар. Капитан Арнаутов оценил огонь кормовой башни своего крейсера и прокричал: «Браво, Щербатов, браво!»

Две обстреливающие друг друга эскадры стали отходить от порта в океан, и он встретил уже не волнением в два балла²⁷, а четырьмя баллами. Русским крейсерам, спроектированным для крейсерства, это было малозначительно, а легким японским смерти подобно, но они делали все возможное и невозможное для спасения седьмой дивизии императорской армии, расквартированной на берегу, от артиллерии Владивостокского отряда крейсеров. И не сговариваясь, первые три кораблика японцев сосредоточили огонь на «Богатыре», а это в совокупности четыре шестидюймовки или двадцать четыре снаряда с шестью килограммами пороха каждый. Для бронепалубного крейсера попадание такого снаряда – мощнейший удар. «Богатырь» получил один такой подарок напротив машинного отделения прямо в ватерлинию. Пробоина была примерно метр на метр, с рваными краями, и вода стала затекать на бронепалубу и плескаться там, перетекая с борта на борт, грозя остойчивости крейсера. А «Такао» ответил «России» за потопление «Чокая» двумя десятками пятидюймовых фугасных снарядов, из которых в цель попал один. Редко да метко, так сказать, он поднырнул под бронепалубу и взорвался в воде об обшивку крейсера, та разошлась от гидровзрыва и в машинное отделение стала поступать вода, а понять, откуда, машинный кондуктор Иван Потураев не мог.

10.40. Поврежденный крейсер «Богатырь» отстрелялся по «Майе». Сергей Борисович Сагатович, коренастый и крепкий бородатый командир носовой башни крейсера, саданул со злости японской канонерке фугасом в полубак, и оттуда не только полетело в сторону палубное трехфунтовое орудие и расчет в разные стороны, но и палубный настил. А подчиненные лейтенанта Васильева, в том числе и комендор Гаврилов, перешедший с правого борта на левый, попали фугасом еще и в борт под грот мачтой, разорвав корпус, куда стала наливаться вода на волнении в четыре балла, так и снарядом под ватерлинию в отделение машинное. Снаряд не взорвался, зато как болванка влетел туда, прошила котел, тот взорвался, а снаряд ударился во второй и упал на пол. Канонерка запарила и стала, кренясь, сбавлять ход.

– Интересно наблюдать, – заметил Стемман старшему артиллерийскому офицеру Ширяеву, – нос и корма на японце огнем горят, а в центре пар идет.