Бронебойный экипаж

Бинокль был уже не нужен — все было видно и так. Танки к окопам пехоты подошли почти на сто метров. Немецкие солдаты, прикрываясь броней своих танков и бронетранспортеров, шли вперед. Еще немного, и они бросятся на окопы. Полетят гранты, завяжется рукопашная. А немцы превосходят числом, а еще они гусеницами проутюжат стрелковые ячейки и пулеметные гнезда. Соколов невольно потянулся к трофейному автомату. Наблюдать и командовать больше некем. Теперь только вместе со всеми в последний бой. Или мы, или они. Другого не будет.

И тут слева ударило орудие, потом еще одно. Потом оба орудия вместе. Били «тридцатьчетверки», которых немцы еще не видели на своем фланге. Опытные умелые наводчики попадали с расстояния в четыреста метров с первого выстрела. Четыреста метров для танка — это почти в упор. Выбивали первым делом танки, не трогая бронетранспортеры, заговорила спрятанная как резерв бронемашина разведчиков. Два бронетранспортера и четыре танка горели, пехота заметалась под пулеметами обороняющихся, а «тридцатьчетверки» пошли на сближение.

Соколов стянул с головы шлемофон и вытер рукой лицо. Ну, вот и все, подумал он, наблюдая, как загорелись еще несколько немецких танков, как оставшиеся бронетранспортеры и четыре танка стали уходить вправо от огня пушек. Но вскоре они завязли, проломив еще тонкий слой мерзлой земли. Логунов и Фролов принялись расстреливать их с места. Как в тире.

Рота немцев полегла при атаке из камышей, здесь горели 28 танков и 16 бронетранспортеров. Если у немцев были только те силы, с которыми они преследовали колонну русских в лесу, то можно сказать, что эта группа уничтожена полностью. Разгром! Кое-где еще корчились и шевелились раненые, еще горели с шипением танки, в нескольких стали взрываться боеприпасы. Горели выбравшиеся из люков и упавшие возле гусениц своих машин немецкие танкисты. Трупы, трупы, трупы.

— А вы на что рассчитывали? — со злостью вслух сказал Соколов. — С музыкой и флагами прошагать до Москвы? Все подохнете здесь! До одного!

— Не понял, товарищ младший лейтенант? — послышался рядом голос связиста. — Что передать?

— Ничего! Хватит на сегодня с них. Будь на связи, я к Щукареву.

Потери в пехоте были немалые. Усиленный пулеметными расчетами и разведчиками взвод в самом начале насчитывал 58 человек. За два дня обороны Щукарев потерял 19 человек убитыми и больше 20 ранеными. Большая часть тяжело. Из трофейных танков у него осталось боеспособными только два. Если бы не сегодняшняя удача, следующую атаку вряд ли удалось бы отбить.

Алексей видел обычную картину после боя. Поднимались оставшиеся в живых и первым делом осматривали оружие, отряхивали винтовки, сбрасывали комья земли с пулеметов, проверяли затворы. И только потом перекликались с соседями, кто жив, кто ранен. Бегали санитары, которые вместе со всеми только что отбивали атаку. Им теперь еще перевязывать, оказывать помощь раненым, тащить их в укрытие.

— Слушай, тихо-то как! — Щукарев поднял руку, предлагая прислушаться.

Со стороны шоссе давно уже не слышно звуков боя. Командиры переглянулись встревоженно. Оба хорошо знали, что может означать эта тишина. Или отбита очередная атака и немцы откатились назад. Или не отбита и немцы прорвались, смяли оборону и теперь беспрепятственно несутся по шоссе к незащищенному городу.

Когда с командного пункта стал свистеть и махать руками связист, Соколов бросился сломя голову к нему. Вызов на связь!

— Слушаю, 77-й! — почти крикнул он в трубку.

— Докладывай, — раздался голос Лациса, который Алексей с трудом узнал. — Немцы атакуют тебя?

— Только что отбил очередную атаку, товарищ майор. Немцы предприняли вместе с фронтальной атакой фланговый маневр, но были отбиты. За этот бой уничтожено до батальона пехоты, 28 танков и 16 бронетранспортеров. Отличились…

— С отличившимися потом решим, — ответил Лацис, и только теперь Соколов догадался, что командир ранен. — Твои потери?

— «Тридцатьчетверки» целы, из трофейных танков в строю осталось два. Из взвода Щукарева сейчас в строю 22 человека, включая легко раненных, отказавшихся покинуть поле боя.

— Твои соображения?

— По данным разведки, которую я организовывал перед началом, почти все силы, которые подошли на рубеж атаки вчера, на этот час уничтожены. У немцев остались, как я полагаю, единичные танки и меньше взвода людей. Возможно они уже отошли. На этот час немцам меня атаковать нечем. Но если они подтянут силы, то мне не удержаться, товарищ майор.

— Если да кабы! — проворчал Лацис. — Ты боевой командир, Соколов, а рассуждаешь как ворожея. Не думал послать разведку и установить, что у немцев против тебя осталось, какие планы? Взять в плен офицера и допросить его?

— Так точно, думал. Как только стемнеет, отправлю разведчиков.

— Нет времени ждать темноты. Ты же сам сказал, что еще одной атаки не выдержишь. Посылай сейчас, пусть обойдут немцев стороной и выйдут на рубеж атаки.

— Так точно, отправляю. Разрешите вопрос, товарищ майор? Вы ранены?