Бронебойный экипаж

— Ну, вы это… — аптекарь явно смутился, его щеки порозовели, а глаза увлажнились. — Это уж вы лишнего. Какой из меня научный работник. Так просто, слежу за новинками, старый приятель мой бывало навещал родных в Лыковом Отроге. Наездами из Москвы, вот и привозил мне кое-какие журналы по медицине, по фармакологии. А я что, я ведь просто говорю о последствиях для вас лично. Индивидуальная непереносимость это называется. Может и такое быть. И если это важно, если рисковать, то — как прикажете. Вы военный, а вокруг война. Вы нас освободили от захватчика, вот что важно.

— Не освободили, — после долгой паузы, опустив голову, сказал майор. — Нам скоро придется уйти, старик. Фронт далеко. Враг силен, и мы все еще отступаем. Но это временно, ты верь нам! Остановим. Соберемся с силами и остановим. И погоним назад. Так погоним, что вы услышите здесь.

— Значит, уйдете? — глухим голосом спросил старик.

— Уйдем.

— Ясно, — покивав головой, сказал аптекарь. — А мы, грешным делом, думали, вы тут насмерть бьетесь, подмоги ждете. Вот-вот нагрянет вся Красная армия со всей своей силищей и поможет, значит. Ан, нет. Не придет.

— Придет, отец, обязательно придет! Вы потерпите еще немного. Всем трудно, всей стране трудно, но мы справимся. Не бывало такого, чтобы нас враг одолел. Ты же грамотный, отец, ты учебное заведение окончил, историю учил. Всегда мы врага били и сейчас побьем.

— Ну, что же, — аптекарь повернулся к сержанту-фельдшеру. — Несите стерилизатор, шприц с иголками, плитку какую-нибудь или горелку спиртовую. Тут еще обезболивающее есть, ну и для поддержания сил и работоспособности есть препарат. Держитесь, майор. Вам еще воевать, страну защищать.

— Делай свои уколы, отец, выдержу! — улыбнулся Лацис.

То, что немцы попытаются обойти линию его обороны, Соколов догадывался. Он бы и сам так поступил, искал бы пути для удара с фланга. Но справа обойти было нельзя. Там пойма шире и почва болотистая. Да и крутой берег не позволял спуститься. Если уж обходить немцам оборону Соколова, так у самых садов, а там их ждет другое подразделение. А вот слева можно было обойти, но только без техники. Немцы обязательно разведают подходы, накопят пехоту в сухих камышах, а потом постараются ударить одновременно с двух сторон. В лоб и с фланга.

С самого утра Соколов отправил одного из опытных разведчиков, которых ему отдал Поздняков, с биноклем на левый фланг. Рассвет прошел в тишине, ни звуков моторов, ни выстрелов. Морозный воздух был чистым и прозрачным. Ночью кое-где припорошило легким снежком, но с утра небо очистилось, что предвещало усиление мороза. Лейтенант Щукарев стоял рядом с Алексеем и грыз ноготь на руке.

— Перестань ногти грызть, — усмехнулся Соколов. — Начмеду пожалуюсь, он тебе проверку устроит на предмет астриц.

— Лучше я к начмеду пошел бы, — задумчиво отозвался Щукарев. — Пусть клизмы ставит, уколы даже. У него сестрички там как на подбор. А вот эту тишину на передовой с самого начала войны терпеть не могу. Душу выматывает. В тылу за счастье в тишине с книжкой полежать, с девушкой по парку пройтись, а на «передке»… Лучше бы уж началось что-нибудь.

— Да уж, — в тон лейтенанту ответил Соколов. — Не знаю, как ты, а я авиации боюсь. Никак в толк не возьму, почему они нас пытаются голыми руками взять. Ни артиллерию не подтащат, ни «юнкерсы» не вызовут. Летом они не церемонились, с землей наши позиции ровняли, часами долбили крупным калибром и бомбы на головы валили. Что у них, силы кончились? Орудий и самолетов уже не хватает?

— Хотелось бы верить в это! — усмехнулся Щукарев. — Что вымотались они и поистрепались. Знаешь, я лучше к своим пойду. Мало ли, вдруг спать наладились в тишине. На морозце оно, знаешь, как морит. А сейчас внимательность нужна втрое. Ох, как нужна.

— Давай, Вадим, держись там!

— И ты тут… тоже, — пожимая руку Соколову, ответил лейтенант. — Знаешь, никак не избавлюсь от одной мысли. Местные думают, что Красная армия пришла освобождать их. А мы дело свое сделаем и уйдем. Хреново, правда?

— А ты о другом думай! — уверенно ответил ему Алексей. — Думай, что мы бьем врага везде, где находим. И мы можем брать города и оборонять их. Ну и что, что уходим. Все равно ведь вернемся!

— Ну, ладно, — махнул рукой Щукарев с грустной усмешкой и побежал за домами в сторону окопов своей пехоты.

— Товарищ младший лейтенант! — Соколов так задумался, что не расслышал зуммер полевого телефона. — Кукушка на связи!

— Ну-ка! — Алексей нахмурился и схватил протянутую связистом трубку аппарата. — Слушаю тебя Кукушка, я — Гнездо!

— Гнездо, там они, в камышах!

— Ты уверен? Много? Как определил?

— Так дышат ведь они, — с каким-то весельем отозвался разведчик. — Морозец же. Надо мной вот лапы большой ели, пар от моего дыхания в них растворяется, а они в камышах сидят и дышат. Пар от их дыхания. А еще камыш местами шевелится. Замерзли они там, по очереди греются, руками себя хлопают, ногами дрыгают.

— Ну, ты глазастый! — похвалил Соколов. — Наблюдай дальше, главное технику не проморгай.